Сибилл Саймон - А что мы будем делать потом?

— Профессор Ломбард… — Кэрол запнулась. — Это первые разумные слова, которые я от вас слышу. И мне очень приятно, что вы решили взять меня с собой.

— Да, вам тоже было бы неплохо на время показать Нью-Йорку спину.

— У меня всегда было такое чувство, что моя жизнь за пределами этих четырех стен не очень вас интересует, — горячо продолжала Кэрол. — Я всегда думала, что для вас я только исправная пишущая машинка, которая появляется в вашем доме ровно в половине второго и исчезает в половине шестого — такой безотказный робот.

Кеннет задумчиво провел ладонью по волосам.

— Мне очень жаль, что вы так думали, но для меня это типично — в этом весь я. Для меня самое главное — работа, за ней я забываю обо всем на свете.

— Это очень опасно, — тихо проговорила Кэрол. — Так вы можете пройти мимо самого важного в вашей жизни.

Девушка почти физически почувствовала, как ее слова запали в душу профессора Ломбарда и начали там свою неприметную, но плодотворную работу.

Подумав, Кеннет несколько раз энергично кивнул.

— Да, знаете, я и сам этого очень боюсь. Мисс Бартлетт, вы бы не отказались немного прогуляться со мной?

Кэрол изумленно уставилась на профессора. Просто невероятно было услышать что-то подобное из его уст. Кеннет молча смотрел в глаза Кэрол, не говоря больше ни слова. Помолчав еще немного, он откашлялся и продолжил:

— Вчера я был несколько удивлен, увидев вас в «Рице». Вы часто там бываете?

Кэрол пожала плечами.

— Нет, нет, но иногда я хожу на свидания, профессор Ломбард.

— Разумеется, — Кеннет кивнул. — Но я был удивлен не этим — просто там в ресторане вы выглядели совершенно необычно, не так, как всегда.

— Вы же видите меня только в деловом костюме, — усмехнулась Кэрол, ее глаза буквально лучились теплом, но заметил ли это профессор Ломбард? В противоположность Клоду Бэрримору он был невосприимчив к любым попыткам Кэрол показать, что она, кроме всего прочего, еще и молодая привлекательная женщина.

— Когда я вечерами прихожу домой, то превращаюсь в совершенно нормального человека, — весело произнесла она.

— В этом я уже убедился, — профессор подошел поближе к Кэрол. — Но в «Рице» вы были не одна?

— Меня пригласил туда мистер Бэрримор, — простодушно призналась девушка.

По выражению лица Кеннета было видно, что он совершенно обескуражен таким ответом.

— Бэрримор? Он слишком много себе позволяет! Как он только осмелился? А вы? Как вы могли? Он всего-навсего ваш дневной босс, и вы не должны позволять ему вмешиваться в вашу личную жизнь после рабочего дня. Да и потом от этого джентльмена вряд ли можно ожидать чего-нибудь хорошего.

— Но мне это показалось… очень милым, — слегка заикаясь, возразила Кэрол.

Неожиданно Кеннет с облегчением вздохнул.

— Ну и прекрасно. Не должен же я, в конце концов, все время быть основательным и сверхсерьезным человеком, особенно рядом с вами. Ну так как, мисс Бартлетт, мы идем?

— Вы серьезно, профессор Ломбард! — Кэрол зашла так далеко, что решилась возразить своему боссу. — Я вас просто не узнаю сегодня! Я просто не готова к такому повороту событий. Что скажут люди, если мы вместо того, чтобы работать…

— Сегодня мы не будем работать, — бесшабашно объявил Кеннет. — Кто знает, как долго еще простоят такие прекрасные октябрьские деньки? Надо их использовать. Разве вы сами не сказали только что, что я рискую проспать самые важные события в жизни? Мисс Бартлетт, мы займемся этими важными делами в загородном доме моего друга.

— Но как же работа? Рукопись? Чтение корректуры?

— Завтра, — весело отозвался Кеннет, подхватывая куртку Кэрол. — Все завтра, нам некуда спешить. В действительности, все эти дела не так уж важны. То, что мы не сделаем сегодня, — наверстаем в вермонтском домике. А сегодня будем гулять.

— Профессор Ломбард, я вас не узнаю, — снова повторила Кэрол.

Высоко вскинув голову, профессор от души рассмеялся словам девушки. В этот момент в нем было столько беззаботности и неподдельного веселья, что Кэрол несколько секунд не могла оторвать от Кеннета очарованного взгляда. Девушка была заинтригована этой неведомой для нее стороной характера профессора Ломбарда.

К удивлению Кэрол, профессор сел за руль английского спортивного автомобиля. Они так быстро оказались за пределами Нью-Йорка, что Кэрол не успела даже глазом моргнуть. Скоро они уже неслись по хорошо ухоженному загородному шоссе — стремительно летящая машина взметала от обочин сухие опавшие листья.

Кэрол повязала голову платком, однако шаловливый ветер сорвал его, растрепав ее прекрасные светлые волосы.

Кеннет словно впервые увидел свою секретаршу. Как она молода и прекрасна и как женственна. Ломбард ощутил укол в самое сердце — как же он не замечал всего этого раньше?

Кеннет остановил машину у входа в парк. Деревья стояли, охваченные золотым пожаром облетающей листвы. Сухие невесомые листья бесшумно выстилали землю коричневато-желтым ковром, шуршащем при каждом шаге.

Кэрол распахнула куртку и зашагала рядом с Кеннетом. Волосы ее развевались, щеки раскраснелись от быстрой езды по свежему воздуху.

Небо было прозрачно-синим и совершенно безоблачным. Да, без сомнения, стояли последние погожие октябрьские деньки — скоро подует холодный ветер, а дождь и слякоть заставят забыть о промелькнувшем, как одно прекрасное мгновение, лете.

Выйдя на полянку, Кеннет внезапно остановился и широко раскинул руки.

— Нам надо было давно это сделать. Как полезны такие поездки на природу — они раскрывают городским жителям залепленные цивилизацией глаза.

Кэрол испытующе взглянула на Ломбарда.

— Я всегда думала, что вы можете жить только в большом городе и не в состоянии без него обойтись.

— Лучше было бы сказать, что я связан с городом короткой веревочкой — этого требует моя работа, — неторопливо подбирая слова, пустился в объяснения профессор. — Я связан с издательствами, с университетом. Живи я в сельском уединении, мне пришлось бы три четверти жизни провести в машине, а это было бы для меня очень обременительно.

Кеннет подошел к девушке и, протянув руку, коснулся ее щеки. Кэрол ощутила ласковое тепло.

— Кэрол, я хочу попросить у вас прощения, — хрипло произнес Ломбард.

Девушка принужденно рассмеялась.

— Прощения? За что? Я не понимаю…

— Видите ли, я — образно выражаясь — гнусно пользовался вами, — Кэрол впервые увидела своего вечернего босса растерянным. — Боюсь, я так и не понял до конца, какое вы сокровище. Я начал воспринимать ваше присутствие и старательность как нечто само собой разумеющееся и часто злоупотреблял и тем, и другим, испытывая ваше терпение.