Кэтрин Полански - Работа над ошибками

— Сходите вдвоем, — сказала Кири. — Мы побудем тут с Синди. Посмотрим других лошадок. Я покажу Синди жеребенка, он вместе с мамой на заднем дворе.

Было заметно, что Дженне трудно сохранять спокойствие.

— Ты в этом, Кири, правда, уверена?

Тайрен пристально посмотрел на Дженну. Точно, она боится остаться с ним вдвоем. За кого она его принимает? Он едва овладел собой, чтобы никто не заметил внезапно вскипевшей в нем злости. Злости на все, что изменилось с тех пор, когда они держали друг друга в объятиях и шептали слова любви. А теперь женщина, с которой он занимался любовью так, как ни с кем более, боится оставаться с ним наедине. Неужели он стал ей настолько неприятен?

Кири кивнула Дженне.

— Конечно. Нам вдвоем очень хорошо. Правда, мое Маленькое Солнышко?

Девчушка просияла и продемонстрировала фирменную улыбку от уха до уха.

— Ну ладно, — сдалась Дженна. — Только будьте осторожны. Мы скоро вернемся.

Маленькое Солнышко? Так бабушка называла меня, когда я был маленьким, подумал Тайрен. Почему она решила подарить девочке его детское имя?

— У тебя очень красивый дом, — сказала Дженна, когда он открыл перед ней дверь.

Беседа. Они будут вести учтивую светскую беседу.

— Спасибо, — сдержанно ответил Тайрен. — Я горжусь им.

— Имеешь полное право. — Она прошла мимо него. — Ты ведь сам его придумал?

Тайрен улыбнулся. Он не мог объяснить себе, почему его так обрадовал ее комплимент.

— В кухню вот здесь, по коридору. — Ну почему она такая красивая? Такая соблазнительная с этими ее белокурыми локонами, которые она высоко подколола, чтобы можно было видеть ее гибкую шею? Ее ноги в шортах кажутся бесконечными. Да еще эта футболка, розовая и в обтяжку… Будто она нарочно решила свести его с ума, чтобы он позабыл, зачем она приглашена. Что ей стоило надеть какую-нибудь бесформенную хламиду, чтобы скрыть все эти прелести? Но Дженна предпочла их подчеркнуть…

Мысли Тайрена обратились к другому. Удивительно, но еще ни одной женщине он не позволил войти в его кухню. Почему он должен ломать эту привычку именно сейчас и именно с Дженной? Почему ему так хочется, чтобы она прошла по этому дому и влюбилась в него без оглядки?

Вот она остановилась, восхищается деревянным сундуком, который очень давно сработал его дед. Ее рука скользит по гладкой крышке и замирает на маленьких царапинах, которые Тайрен нарочно сделал, когда ему было шесть лет.

— Этот сундук был для меня в детстве штаб-квартирой и плацдармом, — сказал он. — Грузовики, солдаты, огромные острые скалы, танки. Я обожал играть в войну. Даже удивительно, что его крышка пострадала так мало. Она видела тысячи сражений доблестных маори с подлыми англичанами.

— Припоминаю, ты мне об этом рассказывал, — мягко произнесла Дженна. — Давать мужчинам по морде, а бедным, беззащитным женщинам портить жизнь — твое хобби.

— Не знаю никаких беззащитных женщин, — приподнял бровь Тайрен.

— Я была одной из них.

Тайрен скосил глаза.

— Да, да.

Усмехаясь, Дженна подошла к нему и больно хлопнула по руке. Но Тайрен был быстрее. Он схватил ее за запястье и так крепко притянул к себе, что она не могла пошелохнуться.

— Ты будешь прилично себя вести? — спросил он.

— А ты?

— Не знаю. Надо?

Мысли в голове Дженны закружились вихрем сорванных листьев. Вдруг из памяти яростно всплыли те безлунные ночи, когда они купались в озере неподалеку от фермы: голые тела, переплетающиеся ноги, губы, жадно искавшие друг друга… Может быть, он чувствует ее тоску, может быть, и нет. Но прежде, чем она успела ответить что-либо, он шагнул в сторону и отпустил ее.

— Да уж, досталось от меня сундуку. — Его голос был спокоен, и загадочен взгляд. — Но ведь все дети делают порой глупости, правда? Готов поспорить, у тебя и Синди тоже таких полно, а у твоего папаши найдется пара историй про Марту и про тебя.

Дженна с мукой улыбнулась. Упоминание об отце подействовало на нее, как ведро холодной воды.

— Конечно… — И опустила глаза. — Надо было попросить рассказать, когда я его сегодня встретила.

Тайрен вздохнул глубоко и спросил только потом:

— Как у него дела? Я слышал, его ферма в жутких долгах.

— Я не знаю, что будет с фермой и о чем там думает мой отец, — созналась Дженна. — Я его не видела и не разговаривала с ним с тех пор, как уехала отсюда, и до сегодняшнего дня.

— Ты четыре года не разговаривала со своим отцом? — Казалось, Тайрен не может этому поверить.

— Да. — Она отвела глаза. — Пришлось нам самим заботиться о пропитании. Синди достойна самого лучшего, и я способна сама ей все лучшее обеспечить.

Конечно же, ему не терпелось получить ответы на все свои вопросы, но он решил пока не дожимать Дженну. И еще — что произошло между ней и ее отцом? Почему она так долго с ним не разговаривала? Тогда получается, что она не знает, что ему сделал Рандольф Фарсон. У того ведь не было возможности рассказать ей. Или знает? Слухами земля полнится. Может, Марта рассказала ей. А может быть, и нет.

И почему она такая нервная и беспокойная? Ее так изменил Окленд? Или этот самый ее муж? Проклятье, он должен знать все, что произошло с тех пор в ее жизни.

Дженна стояла посреди кухни и осматривалась, с любопытством и некоторой нерешительностью. Ее руки опирались о бедра, и, когда она чуть изгибала спину, очертания ее груди становились особенно выразительными. Тайрен на мгновение отбросил все свои размышления. Ему опять ужасно захотелось поцеловать ее. А правда, что произойдет, если он поцелует ее? Сейчас шагнет к ней, заключит в объятия и подарит самый жаркий поцелуй на свете?

Сколько же раз, переехав в этот дом, он представлял себе, как любит ее здесь, вот на этом полу из гладко оструганных, хорошо подогнанных и покрытых цветной морилкой досок… Хотелось так сильно, прямо до боли. Какой же он идиот.

— Итак, что я могу сделать? — спросила Дженна.

Тайрен вернулся с небес на землю. Ах да, она говорит о еде.

— Все в холодильнике, — сказал он. — Я принесу хлеб.

— Я еще никогда не видела такой кухни. — Дженна подошла к огромному холодильнику. — Настоящий камин, удобные кресла, большой круглый стол. Очень впечатляюще и очень-очень уютно. Вроде бы совсем по-английски, но в то же время аутентично-маорийски.

— Совсем не то, что ты ожидала?

— Нет. — Она покачала головой.

— Удивлена, что маори-полукровка больше не ютится в сарае твоего отца?

Она захлопнула дверцу холодильника и обернулась к нему.

— Ничего себе! Я делаю тебе комплимент, а ты выворачиваешь его наизнанку. Злишься на меня или хочешь нарочно понять неправильно?