Шарон Фристоун - Три вечных слова

Кэтрин вскочила в седло. Вышла Гвен и подала ей букет цветов.

— Это для твоего отца.

До небольшого кладбища они доскакали менее чем за четверть часа. Энтони Дженнауэй покоился в семейном склепе. Возложив цветы, Кэтрин с грустью смотрела на замшелые камни. При мысли, что отец умирал в одиночестве, у нее защипало глаза, и слезы, столь долго копившиеся, потекли по щекам. Кэтрин так и не узнала человека, которого называла отцом. Не узнала ни его страхи, ни чаяния, ни мотивы его поступков. Она провела с ним всего лишь несколько коротких месяцев и видела в нем красивого старика, любезно подарившего ей лошадь и поощрявшего ее желание учиться верховой езде.

На ранчо отец предоставлял ей полную свободу и с большим удовольствием знакомил с соседями. Он очень гордился своими талантами, успехами на сцене и был поначалу чрезвычайно горд и своей дочерью. Он безмерно радовался ее помолвке с соседским сыном и с воодушевлением готовился к предстоящей свадьбе.

С другой стороны, он никогда не позволял Кэтрин выезжать за пределы усадеб, прилегавших к его ранчо. Три-четыре дня в неделю он непременно проводил в Мельбурне, но дочь с собой ни разу не брал. Кэтрин слышала о его любовных похождениях, но эта сторона отцовской жизни ее не интересовала. Она была слишком поглощена собственными впечатлениями от чужой страны и переживаниями первой любви. Только вернувшись домой и рассказав матери, почему не состоялась ее свадьба, Кэтрин узнала правду о браке ее родителей и поняла, что ходившие об отце слухи, вероятно, имели основания. Тогда ей открылась вся глубина порочности этого человека.

Но сейчас, стоя у его могилы, она осознала необратимость случившегося и горько сожалела, что не имела возможности встретиться с отцом в последние его дни и поговорить. Кэтрин душили слезы. Жизнь зачастую ставит человека перед выбором, и Кэтрин сделала свой выбор в пользу больной матери.

Кэтрин упала на колени.

— Прости меня, папа, — прошептала она. — Теперь ты меня понимаешь.

Она прочитала молитву за упокой его души, перекрестилась и медленно поднялась на ноги. Слезы все еще туманили ее взор, а мысли блуждали в прошлом.

Проклятье! Она плачет! Ларри с трудом выносил плачущих женщин, поскольку не знал, как себя с ними вести. Несколько раз любовницы закатывали ему слезливые сцены, когда он с ними расставался. Зрелище было не из приятных — распухшие носы, покрасневшие глаза, пятна на лице. Но Кэтрин плакала красиво. Слезы медленно стекали по ее щекам, мерцая на солнце, как жемчуг. Время от времени она вытирала их ладонью.

Не замечая пристального внимания Ларри, Кэтрин предавалась своей печали. Потом, прерывисто вздохнув, она прочитала надписи на склепе. Кроме ее отца, там покоились его отец и мать. Не слишком древняя династия, подумала Кэтрин с грустью. Первый Энтони Дженнауэй, наверное, мечтал о большем, когда купил эту землю.

Увидев, что Кэтрин готова уходить, Ларри подошел к ней.

— Похоже, — эпоха Дженнауэй на ранчо закончилась. Что с ним будет дальше? — спросила Кэтрин грустно.

— Это еще предстоит решить. Но мы не станем обсуждать раздел имущества твоего отца на его могиле. Едва ли это прилично, даже для тебя. Побереги вопросы до возвращения на ранчо. Хотя бы так прояви к отцу уважение, — произнес Ларри с нажимом.

Кэтрин вспыхнула и торопливо отвела глаза. Его замечание задело ее. По всей видимости Ларри решил, что ее беспокоит исключительно размер наследства, в то время как на самом деле Кэтрин думала и о ранчо, она с удивлением поняла, что ее волнует судьба этой земли. Но объяснять все это Ларри сейчас у нее не было ни сил, ни желания, поэтому Кэтрин предпочла пропустить несправедливый укор мимо ушей.

Крепкие руки Ларри подхватили ее и посадили в седло. Кэтрин сразу же послала кобылу вперед, словно забыла о существовании Ларри. Он отвязал жеребца и, вскочив в седло, последовал за Кэтрин, сверля взглядом ее прямую напряженную спину. Если она не расслабится, подумал он, то может свалиться. Ларри чувствовал за собой вину, осознавал, что последним выпадом перегнул палку, но ничего не мог поделать со своей неприязнью к женщине, которая не пожелала приехать на похороны родного отца, но его наследством не погнушалась.

Пришпорив гнедого красавца, Ларри поравнялся с Кэтрин.

— Прости, Кэтрин. Я понимаю, что ты расстроена.

— Со мной все в порядке, — сухо ответила она и мысленно добавила: будет в порядке, когда я избавлюсь от твоего присутствия и буду далеко от ранчо и от Австралии.

Кэтрин не понимала, что с ней происходит. Дома, в Америке, она была воплощением холодности, спокойствия и здравомыслия. Однако стоит ей оказаться на другом континенте, как ее начинают донимать эротические фантазии! В юности она с первого взгляда влюбилась в Билла, и вот сейчас, похоже, история повторяется, только на этот раз объектом ее воздыханий стал менее всего подходящий для этой роли Ларри Гэлифакс, Разница состояла в том, что теперь Кэтрин осознавала, что испытывает не любовь, а похоть.

— Меня ты не обманешь. Я вижу, что с тобой что-то не так. Расслабься, тебе не о чем волноваться. Ты устала. У тебя был длинный день. Наверное, и к смене часовых поясов ты еще не приспособилась.

Оставшуюся до дома дорогу они проделали в молчании.

Во дворе их встречал Роб. Ларри ловко спрыгнул с седла.

— Пожалуйста, Роб, позаботься о лошадях, — велел он и, подошел к Кэтрин и, обняв за талию, помог ей спешиться. — А я займусь Кэтрин, а то она совсем измотана.

— Это неправда, — запротестовала Кэтрин, но в это самое мгновение Ларри крепко прижал ее к своему мускулистому торсу и она внезапно почувствовала легкое головокружение.

Она ощущала, как вздымается и опускается его широкая грудь, вдыхала будоражащий запах мужчины и разгоряченной скачкой лошади, и все вместе это подействовало на нее настолько возбуждающе, что Кэтрин закачалась, теряя равновесие. Но Ларри не позволил ей упасть.

— Похоже, ты давно не сидела в седле. — В его глазах она увидела… участие, да, она не могла ошибиться. — Позволь мне помочь тебе.

Продолжая обнимать ее за талию, Ларри бережно повел Кэтрин в прохладу дома. Когда он отпустил ее, Кэтрин, лишенная тепла его рук, почувствовала себя осиротевшей, но очень кстати вспомнила о цели своего приезда и решительно расправила плечи.

— Полагаю, тебе надо отдохнуть, — сказал Ларри, указывая на лестницу, ведущую на второй этаж.

— Нет, — решительно воспротивилась Кэтрин. — Я приехала в Австралию, потому что, по твоим словам, отец внес в завещание дополнения и кое-что мне оставил. Мы провели вместе целый день, а ты умышленно избегаешь разговора на эту тему. Нам давно пора сесть за стол и все обсудить.