Хортенз Кэлшиер - Вальс любви

— А не потому, что вам понравилась моя девочка?

— Салли следовало бы сказать вам, что я противник брака, — пожал он плечами.

— Она сообщила мне об этом по телефону, как и я ей о том, что Дорис слишком горяча, горделива и упряма, чтобы быть покорной женой кого бы то ни было. Она противится знакомству с мужчинами с тех пор, как один из моих ковбоев разбил ей сердце.

— Тогда что же вы, старики, пытаетесь свести нас? — И Энди закатил глаза.

— Надежда вечна, сынок. Вы не можете отречься от себя. Вы не можете отрицать, что у вас много общего: вы оба любите лошадей и оба пугаетесь затруднительных положений, оба горячие, оба гордые и упрямые.

— Я не против женского пола, но избегаю серьезных увлечений.

— Ну, если вы немного поухаживаете за девочкой, я не выбью из вас душу, Энди. Но если вы разобьете ей сердце пустыми надеждами, я сделаю то же самое с вашим лицом, хоть оно и достойно обложки журнала.

— Не сердитесь, Джек, но я произведу нечто подобное, если вы причините боль Салли.

— Я сторонник брака, сынок, — обиделся Джек. — И жду только одного: «Я согласна».

— Я — нет.

— Это я уже понял, — заверил его Джек, потом на мгновение задумался. — Я прожил достаточно долго, чтобы знать о том, что думают женщины, кем бы они ни были. Возьмем для примера Энни. Она была упрямой, как Дорис, но чтобы ублажить ее, мне стоило лишь назвать ее мисс Энни, и она таяла, как мороженое в июле.

— Буду держать это в голове, Джек.

— А теперь отнесите треклятые костыли Дорис, пока она не допрыгалась до еще большей беды.

Они обменялись рукопожатиями, закрепляя достигнутое взаимопонимание, и Энди спустился вслед за Джеком по лесенке, держа костыли.

— Аллилуйя! — ликующе приветствовала их Дорис.

Она бодро выпила «черный, как грех» кофе Салли и нашла его гораздо вкуснее темной бурды, которую готовила Энни. Бисквит под подливой просто таял во рту. Отдавая должное кулинарным способностям Салли, она чувствовала, что предает память бабушки.

Из каких противоречий соткан человек! С нетерпением беря костыли из рук Энди, Дорис уже жалела, что настояла на своем: теперь она лишилась таких волнующих ее прикосновений.

К тому же ее задело явное облегчение, которое он испытывал, выполнив поручение.

На костылях она без особого труда добралась до двери кухни и объявила:

— Я присмотрю за лошадьми. Бой, Той, пошли.

Оба пса выбежали через специально сделанную для них дверку.

— Но вы же почти ничего не ели! — запротестовала Салли.

— Это ранчо, и меня ждет работа. Скотину надо накормить и напоить.

— Девочка, ведь у нас гости, их нужно развлечь, конюшня сейчас не пойдет на пользу твоей лодыжке.

Не слушая уговоров, она выбралась через дверь из металлической сетки, пересекла задний двор и направилась в сторону конюшни, встретившую ее привычным запахом сена, лошадей и навоза.

Услышав ее свист, лошади из загонов устремились к своим личным стойлам с кормушками и поилками. Сноровистый черный жеребец Снейк заржал, эгоистически требуя, чтобы ему первому уделили внимание.

— Доброе утро, большой, сексуально озабоченный зверь!

Она-то знала, что его непомерное самомнение взлелеяно Мулаткой и Розочкой — двумя кобылами в другом конце конюшни. Они признавали в нем лидера среди всех производителей на ранчо. Пожилые мерины Шейх и Вектор знали свое место в лошадином обществе и никогда не нарушали установленных границ. Молодой, некастрированный и необъезженный Снейк был королем.

Он заигрывал с ней, хватая ее губами за пальцы и фыркая в карман рубашки. А два гнедых мерина приветствовали ее весело и благодушно. Как и Мулатка, они много чего повидали за свою жизнь.

Розочка радостно заржала и потерлась своим вельветовым носом о ладошку Дорис. Она провела пальцем по белому пятну на лбу молодой кобылы, как бы повторяющему форму цветка.

— Как там твой маленький? — прошептала она. Розочка носила семя Снейка.

За их спариванием Дорис наблюдала без особого благоговения — обычное дело на скотоводческой ферме. Она видела бесчисленные брачные ритуалы быков и коров, жеребцов и кобыл, петухов и кур. И ночь, проведенная ею с Диком, мало чем отличалась от этих картин. Самцы постоянно оказываются наверху.

Представив себе Энди Хаммела в этой позиции, Дорис густо покраснела и спрятала разгоряченное лицо в гриве Розочки. В ее животе раздалось урчание, напоминающее Дорис о том, что животных пора кормить.

Она попыталась это сделать, но обнаружила, что ни на костылях, ни без них не в состоянии орудовать ни ведром, ни вилами.

Тут Дорис припомнила, как проклинал судьбу Джек, когда сломал ногу. Сейчас она его хорошо понимала и задумалась над собственной ситуацией, неужели это так серьезно?

— Помочь чем-нибудь? — раздался у нее за спиной голос Энди.

Она испуганно обернулась:

— Я управлюсь сама, как только отращу третью руку.

— Признайте очевидное, Дорис: вы вышли из строя. Скажите, что нужно, и я все сделаю.

Настроен он был решительно, и Дорис поняла: спорить бесполезно. Если не сказать этому лошадиному копу, что делать, он все перевернет по-своему.

— По две охапки сена каждой лошади. Снейку первому. Пятигаллоновое ведро воды. Осторожно с ним — он у нас дикарь.

— Джек уже предупредил меня, сказал, что вы купили Снейка и Розочку на аукционе диких лошадей. Интересно.

Энди взял вилы. Стоя за его спиной, Дорис завороженно наблюдала, как натягивалась рубашка на его широких плечах каждый раз, когда он подцеплял вилами охапку сена. Казалось, он мог метать сено целый день, даже не вспотев.

Энди бросил взгляд через плечо и застал ее в таком виде с открытым ртом. Она быстро сомкнула губы и перевела взгляд на Снейка, который, похоже, тоже оценивал мужественность Энди.

— Практически уже не осталось мест для диких лошадей. Многие гибнут от болезней, страдают от хищников. На аукцион я поехала из чистого любопытства, но не удержалась и купила эту красивую пару.

— По мнению Джека, их отправили бы на мыловаренный завод, если бы не ваше доброе сердце.

— Скорее, сочувствующее, — поправила она его. Только Джек мог знать, до чего довело ее доброе сердце. После Дика и его пари сердце у нее уже никогда не будет добрым.

— Нет ничего плохого в том, чтобы иметь доброе сердце для доброго дела, — укоризненно бросил Энди. — У меня есть такое дело — уличные ребята. Бездомные пацаны тоже как дикие лошади, они тоже борются за выживание. А сколько их из разбитых семей!

Дорис припомнила его отношение к разводу своих родителей, упоминание о долгой борьбе за детей.