Не впускай в наш дом Луну - М. Кароль
— Он сам нарвался! Я прибегаю к таким методам только тогда, когда это необходимо. Стэнли это знает, и Тара тоже, — Дэвид широко улыбнулся и похлопал Стэнли по спине. — Мне кажется, тебя заждалась Кейси… Где она?
— Что-то улаживает в Северном Лабиринте… Вы сегодня присоединитесь к нам? — невзначай поинтересовался Стэнли и погладил Тару по спине.
У Тары загорелись глаза, и она в несколько глотков осушила бокал. Девушка во все глаза уставилась на своего спутника. Она внимательно смотрела на Дэвида темными накрашенными глазами. Тара была ужасно взволнована вопросом Стэнли. Ей хотелось пойти в Северный Лабиринт и отдаться мужчине рядом. Ее с ума сводил его костюм, сшитый по фигуре и подчеркивающий его атлетичное тело. Ей хотелось дышать всю ночь запахом его одеколона. Она не могла перестать наслаждаться своей похотью, ведь Дэвид своей холодностью только сильнее разжигал ее желание.
— Нет, Стенли, не в этот раз. Тара устала, — Дэвид пожал плечами и равнодушно посмотрел Стэнли в глаза. Тара вмиг поникла.
— Как жаль, как жаль… В таком случае увидимся на съемочной площадке завтра в шесть.
— Да, Стэнли. Отличный вечер, — добавил Дэвид, махнув рукой уходящему продюсеру, который очень быстро растворился в толпе. Тара почувствовала облегчение без компании Стэнли. Она расслабила плечи и, глубоко вздохнув, посмотрела на Дэвида.
— Мне жаль, что нельзя в Лабиринт… — тихо произнесла Тара, хлопая глазками. — Я выбирала это платье в надежде, что я пройду посвящение… Видимо, нет, не пройду.
— Не бери на свой счет, ты просто совершенно не готова к этому. Поверь мне на слово, ты больше близка к самоубийству, чем к Лабиринту.
— Я готова! Если бы это было не так, пришла бы я сегодня, стала бы я так раскрашиваться и выбирать самое дорогое платье?
— Нет, ты не готова, — спокойно продолжал Дэвид. — Ты не знала куда себя деть только что, когда мы со Стэнли на тебя смотрели. Это была проверка, и ты не слушала свои инстинкты. А это основная причина, по которой ты не можешь туда войти.
— А что я должна была сделать?!
— То, что тебе подсказывали твои инстинкты.
— Чушь собачья, — подвела итог Тара и взяла ее один бокал с подноса проходящего мимо официанта. — Я прекрасно осознаю свои инстинкты, а твои инстинкты давно подохли под твоим пиджаком… Боже, нет, я не имела ввиду… Они что-то подсыпают в шампанское… Это не…
Тара, с запозданием на долю секунды, поняла, что обронила. Ей стало ужасно страшно за то, что последует за ее неаккуратной фразой. Дэвид, до этого момента крайне осторожный на людях, которые слышат каждое слово и фиксируют в своей голове, не сдержался. Он схватил Тару за руку и вместе с ней быстро вышел из зала. Буквально протащив Тару по длинному, коридору, он завел ее в последнюю комнату, распахнув перед ней дверь. Он, не дожидаясь, пока девушка сделает первый шаг, подтолкнул ее своим телом вперед и закрыл за собой дверь.
Таре хватило ловкости и равновесия, чтобы не упасть, но не хватило духу, чтобы не вскрикнуть. Она оглянулась и поняла, что теперь ничто не мешает ни Дэвиду, ни ей. Комната была залита темно-синим неоновым светом, по периметру комнаты растянулся роскошный красный диван, обтянутый бархатом. Он казался Таре фиолетовым из-за освящения. В центре стоял стул.
Дэвид, не теряя ни секунды, снял с себя пиджак и бросил его на диван.
— Значит урок, который я преподнес тебе дома, ты не усвоила. — произнес Дэвид, расстегивая пуговицы на рукавах своей рубашки. Он казался еще более стройным в этой комнате, еще более властным, и Таре очень хотелось бы, чтобы происходящее растянулось на всю ночь
— Я не хотела этого, я просто хотела узнать, что происходит в лабиринте. Там бывают только те, кто состоит в элитном круге, и вот я… Попала сюда, и я думала, что ты тоже этого хочешь, — Тара сжала губы, понимая, что сорвалась на крик.
— Ты глупая, самовольная простушка с завышенным чувством важности. Если ты не можешь понять элементарных вещей, что нужно молчать, что нельзя постоянно трепать все, что ты думаешь, так как каждое твое лишнее слово влияет на мою репутацию. — Дэвид, расстегнув пуговицы, закатал рукава до локтей и медленно прошел мимо девушки, на диван. — Неужели ты не поняла, что я тебе не доверяю. Не доверяю твоему языку, который ты не можешь удержать за зубами. Именно поэтому, я знаю то, что как раз придется тебе по вкусу. Я знаю единственное верное и разумное применение твоему языку. Подойди и опустись на колени.
Тара молча кинула свою сумочку на диван, не скрывая своей заинтересованности в происходящем. Она приподняла пальцами юбку и, ликуя от своей находчивости и фантазии, показала Дэвиду свою ножку. Ей до кончиков ногтей нравилось принуждение, нравились приказы. Она была готова сопротивляться, но решила больше не играть с огнем и подчиниться. Тара не спеша покрутила бедрами в такт мелодии, а затем, подняв ткань до колен, опустилась на пол. Дэвид, наблюдая за извиванием Тары, облизнул губы и перенес вес тела на руки, облокотившись на колени. Тара выглядела в свете неоновых ламп красиво, но не более того.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала для тебя? — спросила она глубоким голосом, протягивая гласные. Тара на коленях подошла к Дэвиду и положила свои руки на его колени.
— Хочу, чтобы ты закрыла глаза и не открывала их, пока я не скажу, — ответил мужчина и поднялся с дивана.
Облизывая губы в красной помаде, Тара устроилась удобнее на коленях и закрыла глаза. Он услышала, как зазвенела пряжка ремня Дэвида, как мужчина одним резким движением снял его. Он, держа в руках ремень и складывая его вдвое, обошел девушку и встал за ее спиной.
— Я помогу позволить тебе подглядывать, — вставив край широкого ремня в пряжку, Дэвид затянул его у Тары на голове. Он проверил хорошо ли ремень держится на глазах, и через несколько мгновений Тара услышала удаляющиеся шаги. Дэвид вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Совершенно растерянная девушка верила в то, что это начало чего-то нового, чего-то ранее неизведанного, поэтому послушно продолжала сидеть на коленях. Дэвид не заставил себя долго ждать. Когда дверь снова открылась, Тара прислушалась к шагам и узнала в них шаги Дэвида. Это заставило ее успокоиться и разочароваться. Она была бы совсем не против, если
