Александра Скотт - Рискованное предприятие

Во время обеда у нее впервые появилась возможность составить свое мнение о Хьюго. Поворот головы во время разговора, мимолетная улыбка при каком-то замечании — все это давало ей прекрасную возможность изучить его.

Раз или два у нее возникало странное чувство, которое было очень трудно определить, но явно положительное. Взгляд, от которого перехватило дыхание, знакомый жест… И когда она поняла, что узнает себя, как будто смотрится в кривое зеркало, у нее мурашки побежали по коже. Ничего такого, что заметил бы сторонний наблюдатель, но, то здесь, то там проскальзывало что-то знакомое. Какая-то мистика! Или просто самовнушение?

Несмотря на это, она все еще сохраняла некоторую осторожность, даже предубеждение против Хьюго Ванбруга. Но это было несправедливо. В конце концов, она же не осуждала свою мать. Так кого же Джинни должна винить?

В основном же ее взгляд непреодолимо притягивал молодой мужчина, сидевший напротив нее. Вокруг его глаз собирались веселые морщинки, когда он смеялся над каким-нибудь анекдотом, на смуглом лице сверкали белые зубы. И впервые она оценила, каким мощным может быть сексуальное притяжение…

Внезапно она заметила, что Джейк заострил свое внимание на ней. Его родители продолжали перебрасываться беззаботными замечаниями, а Джейк поднял свой бокал и отпил, глядя ей в глаза сквозь хрусталь, что выглядело как тайное приветствие.

Сердце Джинни колотилось от совершенно необоснованного волнения. Она чувствовала, что вынуждена возвратить ему этот жест. Тело напряглось и наполнилось страстным желанием, и вино не очень-то успокоило ее.

Так они и сидели — глаза в глаза, но вдруг Джинни заметила, как Джейк с явной неохотой перевел взгляд на своего отца, а мгновение спустя поняла, что все ждут ее ответа.

— Простите. — Она покраснела от стыда и промокнула салфеткой каплю вина, которую пролила на стол. — Я все еще думала об этой истории с бейсболом и не совсем уловила…

Уже не в первый раз она отметила, что Хьюго Ванбруг способен мгновенно стать суровым, — черта, не характерная для его сына.

— Я спросил, как получилось, что вы познакомились с Джейком. Насколько я понял, вы только что приехали в нашу страну. Думаю, у вас вряд ли было время…

Ее самым жестоким образом вернули назад на землю.

— Ах да… — Джинни подумала, что, наверное, все краски сбежали с ее лица, но вроде бы никто этого не заметил. — Я как раз ждала подходящего момента, чтобы поговорить с вами… Видите ли, дело в том, что… — не дрогнув, она выдержала проницательный, пристальный взгляд человека, который был ее отцом, она даже на секунду задумалась о том, не возникла ли у него хоть какая-то догадка, — дело в том, что я хотела встретиться именно с вами. Я уверена, что мое имя мало что говорит вам, да и не должно. — Она пыталась говорить спокойно и непринужденно. — Мое полное имя — Джинни Мартин-Браун, и, насколько я знаю, вы были дружны с моими… моими родителями в Гонконге.

Хьюго Ванбруг уставился на нее — он явно был потрясен, а возможно — даже рассержен. В глубине души она не сомневалась, что Джейк рассказал родителям о ее неожиданном появлении в его офисе, о том, как Карен отказывалась впустить ее…

— Вы говорите, Мартин-Браун? — Хьюго вновь обрел самообладание. — А, таких, я действительно помню. Я познакомился с Томом в военном госпитале, он лечил мне сломанный зуб. — (Итак, они действительно встречались, подумала про себя Джинни, но вслух ничего не сказала.) — Я очень хорошо помню их обоих.

К счастью, Джейк включился в разговор:

— Кажется, родители Джинни планировали приехать в Штаты, чтобы увидеться с тобой, — ведь так, Джинни?

— Да, но мой отец умер два года назад. — Воспоминания были очень болезненными, особенно в таких непростых обстоятельствах.

— О, мне очень жаль. А… ваша мать? — Хьюго Ванбруг помолчал. — Кажется, Джейн?

Что-то в этой неуверенности, какой-то неопределенности кольнуло Джинни. А если она не права? А если ее мать была просто очередным эпизодом в жизни Хьюго Ванбруга и он действительно не сразу вспомнил ее имя? Голос девушки предательски задрожал:

— Она… она погибла в автокатастрофе несколько месяцев назад.

— О, моя дорогая. — Миссис Ванбруг с сочувствием протянула ей руку. — Это ужасно печально.

Джинни крутила вилку, собираясь с духом.

— Во всяком случае, так как я должна была ехать в Нью-Йорк в короткую командировку, — эта ложь слетела с языка легко и могла бы, потом пригодиться, если ей придется срочно выпутываться из создавшегося положения, — и так как я знала о планах моих родителей, то решила заодно навестить вас. У меня и в мыслях не было заявиться к вам незваной, как это получилось. — Не обращая внимания на протестующие возгласы, она продолжала: — У меня есть несколько памятных вещей, которые они хотели передать вам.

— Мне очень жаль вашего отца, Джинни, он был прекрасным человеком. И ваша мать тоже. Я помню, что она была грозным противником за бриджем. — Слабая улыбка Хьюго не скрыла полностью потрясение, но Джинни не поняла, означало ли это горе, вызванное новостью, или просто беспокойство за свое семейное благополучие.

— Да, такой она и оставалась до конца своей жизни. — Хотя ее голос снова задрожал, Джинни удалось улыбнуться с некоторым даже вызовом, ведь напряженное выражение лица может выдать задетые чувства. — Она была деятельной, полной жизни… — Джинни прикусила нижнюю губу. — Ну вот, я внесла уныние в такой замечательный день. — Она искренне улыбнулась и подняла почти пустой бокал. — Еще раз поздравляю вас и желаю всего наилучшего.

Пожилая чета поблагодарила ее, и миссис Ванбруг задумчиво проговорила:

— Джинни, вы не должны извиняться. В подобные моменты самое время подумать о других людях. И осознать, что не всем так повезло, как нам. Но вы всегда должны помнить одну вещь: вашим родителям посчастливилось иметь прекрасную дочь. Должно быть, они очень гордились вами.

Джинни стоило большого труда не бросить взгляд в сторону Хьюго, который, она знала, внимательно следит за ней. Скорее всего, пытается понять, зачем она все-таки приехала; возможно, одним из вариантов, пришедших ему в голову, был шантаж — ну и поделом ему!

Но его жене она улыбнулась со всей безмятежностью, на какую была способна.

— Вы очень добры. Я тоже гордилась ими, у меня были самые лучшие в мире родители. — Про себя она судорожно молилась: «Пусть он вспомнит мои слова, когда я ему все расскажу». — Мне очень повезло с родителями.

После этого разговор стал общим. Миссис Ванбруг и Джинни вышли через стеклянные двери и спустились по лестнице к бассейну. Миссис Ванбруг проявила свою страсть к садоводству, с удовольствием называя сорта вьющихся роз и кустов, буйно разросшихся по стенам. Затем они прошли через ажурные металлические ворота в парк и немного погуляли там, а после вернулись в дом через главный вход.