Александра - Анастасия Клейменова
Я опустился на корточки, сел на асфальт и заплакал. Я плакал горько-прегорько, никого не замечая вокруг.
Я чувствовал себя обиженным, обделённым.
Не знаю, почему, зачем мне она понравилась?!
Вообще, зачем люди нравятся друг другу, если когда-нибудь приходит тот страшный день, когда они вынуждены расстаться, если сильная любовь чаще бывает лишь с одной стороны, если всё не вечно?…
11 глава
Неожиданность
Придя домой, я вытащил из шкафа своего любимого зелёного свина, прижался к нему щекой, лёг на диван и тут же уснул.
Мне снились метеориты, падающие на землю, снились непонятные зеленые острова, кишащие пиратами, снилась всякая страшная муть.
Я испуганно кричал, куда-то бежал, кого-то звал.
Но ничего толком не запомнил.
После своего пробуждения, я облегчённо вздохнул, посмотрел на окно, за которым светило яркое июльское солнце. На улице был вечер, но солнце светило ярко, как днём.
Я подбежал к окну и минуты полторы смотрел на свой двор, где бегали малыши лет восьми, играли в "Ляпы".
Телефон мой зазвонил.
Я поднял трубку:
– Ну что, ты придешь ко мне? В игрушку поиграем? Ребята соберутся! – позвал меня Мишка.
– Нет.
Я отключил телефон.
Снова подошел к дивану, сел.
Какая-то невероятная тоска поселилась у меня в душе. Ничего не хотелось. Было очень плохо.
Я залез на диван, прижался лицом к своим коленкам.
– Ничего тут не сделаешь, ничего…
Кто-то позвонил в дверь. Папы с мамой в тот день не было дома, они ушли в гости к нашим родственникам, я сидел дома один.
Когда раздался звонок, первой мыслью моей было то, что вернулись из гостей родители, и я медленно пошёл к двери.
Открыв дверь, я увидел Сашу.
– Привет! – сказала она мне. – Я пришла с тобой попрощаться!
– Попрощаться?
– Да. Я же уезжаю.
– Ну уезжай! – почему-то сказал я, скорее всего, пытаясь таким образом заглушить свою грусть.
– Я тебе принесла в подарок футбольный мяч. Ты же любишь футбол?
– Спасибо.
– Знаешь, что я поняла.
– Что?
– Ты мне очень-очень нравишься.
– Это правда?
Я долго-долго внимательно смотрел на Сашу.
– Да. Я не вру.
Саша начала уходить, начала умело открывать замок моей двери.
– Стой! – властным голосом сказал я ей.
Девочка остановилась.
Я подошел к ней, обнял её, коснулся своими губами её губ…
Наш поцелуй продолжался минуты три.
Потом Саша, улыбаясь, мне сказала:
– Подрасти немного. Я тебя буду ждать!
– Правда? Ты будешь меня ждать? Ты меня будешь ждать!?
– Буду… ждать!
Не помня себя от радости, я поднял Сашу на руки, начал её кружить.
– Ты что делаешь, Коля? Опомнись! Мне тринадцать лет. Скоро четырнадцать! – закричала Саша.
– Хоть девятнадцать! – закричал я громче Алексы.
В дверь вновь позвонили.
Я опустил Сашу на пол и открыл дверь.
– Здравствуйте, мама и папа! Это Саша.
– Это твоя подружка? – улыбнувшись, спросил меня папа.
– Нет. Она больше, чем подружка. Хотя… Это секрет!
Я закрыл глаза, не веря своему счастью. Всё, что недавно казалось мне сказкой, стало былью. Я был счастлив, возможно, счастливее всех на свете. Перед моими глазами мелькали вереницей последние дни: первая встреча, разбитое окно, чай с пирожками, первый поцелуй, футбол…
Алекса стояла рядом и смотрела на меня.
– Всё, – сказала она, вдруг прервав мои мысли.
– Что? – пробормотал я, не сумев сразу «вынырнуть» из плена своих мыслей.
– Что всё? – снова спросил я.
– Я уезжаю. Мне пора идти!
"Пора? Как же ты уедешь? Куда ты поедешь? Оставайся у нас, ходи в нашу школу, мама тебя научит французскому, мы будем по вечерам играть в нарды, бегать к нам на стадион. А хочешь, привези сюда своего брата?!"
Я не понимал сам, что я думал. Но осознавал в этот момент лишь одно – я не хочу отпускать от себя Алексу. Так как её люблю. По-настоящему…
– Ладно, уезжай. Пока! – сказал как будто не я. Кто-то другой.
Алекса начала открывать замок нашей двери. Посмотрела на меня, улыбнулась.
– Пока! – сказала она мне.
– Пока!
Она вышла, а я тут же выскочил на балкон.
Я встал на балконе и начал ждать, когда она выйдет из моего подъезда.
"Вдруг Саша мне помашет, как обычно?" – подумал я с надеждой.
Чья-то непонятная фигура замаячила вдали. И вдруг я обомлел: к моему подъезду приближался Володька Смирнов, тот самый пижон.
Алекса вышла из подъезда. Володька подошёл к ней, взял Сашу на руки, несколько раз покружил её в воздухе.
Я не слышал, что он говорил ей и не понимал, что она ему отвечала. Но что самое плохое, я почувствовал другое: с ним Алекса была счастлива. По-настоящему.
Это я понял сразу, увидев её радостную естественную улыбку.
Я зашёл обратно в дом, закрыл балконную дверь на крючок.
– Неужели она меня обманывала? Играла со мной и с ним одновременно. Что произошло?
Я не понимал, что происходило.
Но, увидев её искреннюю улыбку, услышав её смех, понял всё сразу: она любит ЕГО, не меня, а ЕГО.
А может, она его не любит? Может, просто притворяется? Может, это вранье?
Как бы я хотел, чтобы всё так было! Чтобы он её бросил, или чтоб она его…
Но это только мечты.
Безумные, бестолковые.
– Как она могла так со мной поступить?!
– Не переживай всё идёт, как надо! – услышал я голос того, кто РЯДОМ.
– Ты что, дурак?! – громко крикнул я в ответ.
– Сам ты… ДУРАК?!
Как может быть всё надо, если всё не так, как надо. Если я по-настоящему люблю её, а он просто… просто бегает к ней, ради развлечения? Почему в жизни такая несправедливость?
Телефон мой зазвонил.
Я поднял трубку.
– Алло!
– Что, алло? Ты на стадион-то придешь?
– Зачем?
– Сегодня девятиклассники решили с нами играть, Богатырев, а ещё этот, как там его… ну Хрулёв, Смирнов.
– Смирнов?!
– Ну да.
– Приду! – уверенно ответил я Женьке.
Конечно, я приду. Я быстро накинул на себя кофту, штаны, кроссовки, выскочил на улицу, побежал на стадион.
Через пять минут я уже был там…
Играли мы до без пятнадцати одиннадцати, почти до самой жуткой темноты, забили этим хлюпикам, пижонам – девятиклассникам одиннадцать голов, а они нам всего семь.
И я знал точно, это моя не последняя победа. Я готов сражаться за то, что мне, действительно, дорого. Я одолею своего противника, я его уничтожу.
Ведь, как однажды мне сказала мама, моя добрая, ласковая мама:
– Сынок, я тебя умоляю, как бы тебе не было сложно, больно, грустно… Никогда не сдавайся без боя!
– Хорошо, мам, – ответил я тогда, не
