Сбежавшая принцесса - Мария Берестова
Кроме того, в дипломатическом корпусе должен был находиться непосредственный начальник Берта, которому так и так нужно было сделать доклад.
Посему, отправив секретаря устраивать Лою, Берт устремился к кабинету главы дипломатического корпуса, прихватив бумаги с отчётами, написанные ещё в Ниии.
Начальник, к счастью, обнаружился на месте.
— А-Нартэ? — в его удивлённом голосе слышался оттенок тревоги. — Что-то ты рано!
Берта ждали не раньше, чем через неделю, и столь поспешный приезд ярко сигнализировал о возникших непредвиденных обстоятельствах.
— По рабочему направлению ничего нового, — Берт сгрузил отчёт на стол, имея в виду, что со времени его последнего донесения в работе ниийского посольства в Райанци не случилось ничего неожиданного. — Но как частное лицо я крепко влип: украл райанскую принцессу. Она сейчас здесь, — поспешно добавил он и уточнил: — И мы обвенчались.
Глава дипломатического корпуса был привычен и не к таким происшествиям, поэтому сухо уточнил:
— Которая из?.. — поскольку в Райанци было несколько принцесс.
— Лойэринда Торкийская, — уточнил Берт.
Начальник три раза медленно моргнул, вспоминая информацию о принцессе и делая выводы, потом резюмировал:
— Ну, с этим сдавайся Его Величеству, пусть у него голова болит. — После чего пододвинул к себе отчёт и добавил: — Постараюсь добиться аудиенции сегодня, случай выдающийся, конечно, — язвительное окончание фразы было единственной эмоцией, которую он себе позволил. — Иду, приводи себя в порядок! — досадливым жестом услал он Берта наружу.
Тот отправился на поиски супруги, кою быстро обнаружил в одной из гостевых комнат, где она чувствовала себя не слишком комфортно. У неё не было вещей, чтобы их разобрать; у неё не было ни горничной, ни подходящего её статусу наряда, чтобы привести себя в порядок; она никого тут не знала и не представляла себе, как хотя бы помыться — и где взять чистую одежду.
Она, впрочем, попыталась найти себе хотя бы видимость занятия: стояла и смотрела в окно. Оттуда, по крайней мере, было видно достаточно оживлённую улицу.
— Ну! — оптимистичным тоном отвлёк её от грустных размышлений Берт, входя. — Здесь меня не убили, так что осталось лишь договориться с Его Величеством!..
— А Его Величество?.. — обеспокоенно повернулась к нему Лоя, не скрывая своей тревоги.
Она совсем не знала ниийского короля и не представляла себе, каковы могут быть его реакции.
Берт пораскачивался с пятки на носок. Хотелось заверить её, что ей нечего опасаться, но он сам тревожился по поводу реакции своего венценосного брата. У них, правда, были весьма неплохие отношения — король не только оказывал незаконному родственнику покровительство, но и выстраивал с ним неформальное, даже фамильярное общение. Но у любой приязни такого рода есть свои границы, и Берт справедливо полагал, что в этот раз отмеренные ему границы пересёк, и это неизбежно будет отмечено ответными санкциями.
— Я полагаю, — осторожно сформулировал он свои мысли, — нам будут грозить официальное выражение королевского гнева и ссылка.
— Звучит нестрашно, — откликнулась Лоя, которую ни выражение гнева, ни ссылка совершенно не пугали — в отличие от возможного возвращения на родину.
— Да и не должно быть ничего страшного, — махнул рукой Берт. — Тут вопрос политический, Лоя. Вам лично, полагаю, вообще опасаться нечего, — уверенно заявил он.
— А вам? — с тревогой переспросила она, сделав шаг от окна к нему.
Он улыбнулся и пожал плечами:
— Мне, должно быть, достанется за самоуправство, но, надеюсь, не сильно. — Заметив, что она огорчилась от этих слов, он поспешно добавил: — Я рассчитываю на… человеческое понимание, скажем так.
Она стиснула пальцы и опустила глаза. Через несколько секунд, совладав со стыдом и неловкостью, подняла на него взгляд и твёрдо сказала:
— Мне нечем отплатить вам за вашу доброту ко мне. Но я хочу, чтобы вы знали, — она приблизилась к нему ещё на шаг, — что я умею быть благодарной, и что я не забываю добра.
Эти слова, впрочем, очень мало отражали её чувства — потому что чувств этих было гораздо больше, чем она умела выразить словами. Глубокая благодарность к нему переплеталась в её сердце с восхищением его добротой и благородством; она чувствовала в себе решимость всегда быть верной ему — не только как жена, но и как соратник, как человек, на которого он всегда может положиться. Она не знала, как сказать обо всём, что происходило в её душе, и её очень мучила мысль, что он сочтёт её неблагодарной или принимающей его помощь ей как должное.
— От принцесс ожидают эгоизма, — продолжила она, пытаясь всё-таки высказать хоть что-то, — но, поверьте, я не считаю, что мир вертится вокруг меня. Вы не обязаны были помогать мне, — она вздёрнула подбородок, словно возражая тому, что он мог подумать, — и тем более не обязаны были относиться ко мне с такой… чуткостью, — выразила она то, что особенно её трогало. — Вы необыкновенный человек, и мне редчайшим образом повезло… — голос её дрогнул, она упустила мысль и перебила саму себя: — Я буду всю жизнь благодарить Господа за эту милость. — Испугавшись, что он не вполне поймёт её мысль, дополнила: — За то, что Он направил меня именно к вам.
Берт был чрезвычайно смущён её словами. Он, пожалуй, и сам был весьма доволен собой и тем, как повёл себя в этой сложной и драматичной ситуации, — но услышать со стороны признание того, что его поведение чрезвычайно достойно, было особенно приятно. И, чего уж греха таить, особенно приятно было знать, что Лоя замечает и ценит его усилия.
— Вы меня смутили, — не стал скрывать он, — но это весьма приятное смущение.
Она несмело улыбнулась, радуясь, что ей удалось хоть немного выразить свою благодарность.
— Но, полагаю, — продолжил, меж тем, он, подходя к ней, — благодарность Господу мы будем слать вместе. Потому что, — он нежным аккуратным жестом взял её руки в свои, — я тоже весьма Ему благодарен за то, что Он направил вас ко мне.
Улыбка завладела всем её лицом, светясь всё ярче и в глазах, и в мимике. Оказавшись в положении, когда мужчина вынужден был на ней жениться, чтобы спасти её, она теперь переживала, что этот брак будет ему в тягость, и что она будет себя чувствовать досадной помехой в его жизни. Убеждаться в том, что Берт отнюдь не жалеет об этом браке, и даже считает, что ему повезло с ней, было неизмеримо радостно.
Полюбовавшись её сияющим лицом, он подался к ней и тихо поцеловал её в висок.
Она незамедлительно залилась румянцем; пальцы её сжались на его ладонях.
Они встретились глазами — смущёнными и радостными — и она, осознав,
