Джулия Джеймс - Секс-рабыня
– Хорошо. Только ненадолго. А то у меня немного болит голова, и мне все-таки нужно выйти на улицу подышать.
Анна направилась вслед за Лео в дальнюю часть зала.
Будь довольна тем, что произошло прошлой ночью! – повторяла она себе. Теперь тебе есть чем оправдать свое явное напряжение!
Лео Макариос открыл дверь и впустил ее, по всей видимости, в свой кабинет. С книжными полками и огромным письменным столом, на котором стоял компьютер.
Анна вошла и остановилась. Потом повернулась и воинственно взглянула на Лео Макариоса, закрывавшего за ними дверь.
– Итак? В чем же дело?
Она почувствовала, что бледнеет.
– Я бы хотел, миз Делейн, чтобы ты вынула все из карманов.
Кровь отхлынула от ее лица. С большим трудом она заставила себя изобразить удивление.
– Что?!
– Ты слышала меня. Вынь все из карманов.
– Нет! – негодующе воскликнула она. – Как ты смеешь? Что, черт возьми, происходит?
– Ты побледнела. С чего бы вдруг?
– Потому что мне неприятно находиться рядом с тобой. Вот почему! Разве это не очевидно, мистер Макариос?
Он сжал губы.
– Пожалуйста, вынь все из карманов.
– Ни за что на свете! Почему, черт возьми, я должна выворачивать карманы?
– Прошу тебя, сделай это.
– Как ты смеешь мне приказывать?
Лео Макариос, похоже, терял терпение. Он ударил рукой по столу.
– Не хочешь по-хорошему, придется по-плохому! Christos… – Он громко вздохнул. – Твоя взяла… если не желаешь все вынуть из карманов при мне, не надо. – Он поднял телефонную трубку. – Но полицейским ты ведь не откажешь?
– Полицейским? Ты сошел с ума? С меня довольно!
Она направилась к двери. Дверь оказалась заперта.
– Выпусти меня!
Она услышала у себя за спиной шаги по ковру.
– Конечно. – Он отпер дверь одной рукой, другую руку быстрым движением сунул в карман ее брюк и уже в следующее мгновение вытащил браслет.
Анна застыла от ужаса. Потом повернулась и прижалась к двери. Она чувствовала себя ланью, загнанной свирепым хищником.
– Ну и ну! – медленно проговорил Лео Макариос. – Итак, миз Делейн, настолько добродетельная, что не разрешает фотографировать свою белую как лилия грудь, настолько невинная, что ее оскорбляет прикосновение мужчины, – обыкновенная воровка.
Анна не могла и пальцем пошевелить, ей казалось, она сейчас умрет от стыда.
Лео подошел к столу, положил на него браслет, потом повернулся и взглянул на нее. На его лице была написана ярость.
Что же мне теперь делать? – в отчаянии думала Анна. Ее поймали на месте преступления с рубиновым браслетом, который стоит десятки тысяч фунтов!
А единственный способ оправдаться – обвинить Дженни.
Анне стало страшно. Она не могла рассказать правду. И не могла снять с себя обвинение. Сейчас Лео вызовет полицию, она попадет в тюрьму… и от ее карьеры не останется камня на камне.
О боже… пожалуйста, сделай что-нибудь. Убереги меня от этого позора! – отчаянно молилась девушка.
Лео безучастно взирал на нее. Потом неожиданно мягким голосом заговорил.
– И что мне прикажешь с тобой делать? Здравый смысл подсказывает, что я должен передать тебя в руки полиции. И все-таки…
Он замолчал.
– Зачем обращаться в полицию? – поспешила сказать Анна. – Ты же получил браслет обратно. Значит, никакого ущерба нет.
Анна цеплялась за малейшую возможность выгородить Дженни. Вдруг Лео проявит великодушие?
– Интересная логика! Ты крадешь… у меня… и полагаешь, будто не нанесла мне тем самым никакого ущерба?
– Но браслет же у тебя, верно? – Она заставила себя пожать плечами, инстинктивно понимая, что ей следует во что бы то ни стало скрывать свой страх, иначе он догадается, насколько она уязвима. – Кроме того, вряд ли тебе понравится шумиха, которая неизбежно поднимется после твоего обращения в полицию. Представляешь, какие будут шапки в газетах? Ведь у тебя из-под самого носа чуть не украли одно из украшений коллекции Левантски.
Анна тут же пожалела, что это сказала. Лео переменился в лице.
– Как хитро придумано, миз Делейн. – Он говорил мягко, но волосы у нее на затылке встали дыбом. – Хорошо, я готов разрешить тебе… загладить… свою вину.
– Что… что ты имеешь в виду?
– Скажем… я предоставлю тебе выбор. Я могу передать тебя в руки полиции… или могу держать тебя под личным арестом, пока не сочту, что ты возместила мне… моральный ущерб. – Он глядел ей в глаза. – Что ты предпочитаешь?
Она судорожно проглотила слюну. Ее сердце тяжело забилось.
– Что ты имеешь в виду?
Лео Макариос улыбнулся. Он теперь явно наслаждался ситуацией.
– О, по-моему, вы догадываетесь, что я имею в виду, миз Делейн.
Она почувствовала, как дрожь отвращения пробежала по ее телу.
– Нет! – Этот возглас вырвался у нее помимо воли. Но мысль, что ей, возможно, предстоит стать… секс-рабыней Лео Макариоса, показалась ей страшнее перспективы оказаться за решеткой.
Он удивленно поднял бровь.
– Нет? Вы в этом уверены, миз Делейн? Интересно, ты… когда-нибудь попадала в тюрьму? Ты очень красивая женщина… исключительно красивая. И я уверен, что такой тебя находят не только мужчины. В тюрьме, например, с тобой будут рядом находиться женщины, которые…
– Нет! – снова крикнула она, не сумев сдержать свои нервы.
На миг в глазах Лео Макариоса промелькнуло что-то, похожее на жалость, но тут же исчезло. И снова она видела перед собой его холодный, пугающе спокойный взгляд.
– Нет? И каков же тогда твой выбор?
– Выбор? И это ты называешь выбором?
– А какого отношения к себе ты хочешь? Ты же воровка! Воровка. Ты украла у меня браслет! И еще имеешь нахальство или глупость думать, будто такой проступок может сойти тебе с рук?
Неожиданно у него вырвалось какое-то слово по-гречески. Он повернулся, снял телефонную трубку и набрал номер.
– Polizei…
Анна рванулась вперед.
– Пожалуйста… не надо! Не надо… не надо вызывать полицию.
В ее голосе зазвучала паника. Он не должен обращаться в полицию… не должен! Они начнут расследовать обстоятельства кражи. Дженни поймет, что из-за нее подруга может оказаться в тюрьме… и во всем признается. Анна не сомневалась, что та молчать не станет.
И последствия даже страшно представить. Дело дойдет до суда, Дженни окажется за решеткой, а так как история неизбежно попадет в газеты, то явится мужчина, который угрожал забрать у нее ребенка, и заберет его себе. В результате Дженни потеряет сразу и свободу, и ребенка. Жизнь бедняжки будет окончательно погублена.
Анна не могла этого допустить.
И если есть способ избежать скандала, то, значит, ей придется хвататься за него, каких бы жертв от нее он ни потребовал.
