София Чайка - «Горящая» путевка

Немного подходящих по цвету теней, чтобы зрительно увеличить глаза, пара мазков румян на скулы, почти прозрачный перламутровый блеск на губах. Кажется, она готова. О, чуть не забыла! Лиза вложила в уши серебряные цепочки-серьги и покрутилась перед зеркалом.

И что ей теперь делать? Ждать Рафаэля или идти на ужин? Ох уж эти мужчины! Мог бы сказать что-то более конкретное.

Да, кажется, она не слишком хорошо разбирается в мужской психологии. Ей срочно нужно с кем-то посоветоваться.

Камилла. Нет, именно по этому вопросу с подругой ей советоваться не хотелось. Тем более, что та вела себя весьма странно. Пришла в номер позже Лизы, заявила, то слишком устала и сразу же отправилась спать. При ее-то темпераменте!

В это мгновение, словно почувствовав, что о ней размышляют, из спальни появилась Ками в длинной и очень открытой майке, заспанная и мрачная, скользнула по Лизе задумчивым взглядом и молча прошла в туалетную комнату.

И никаких комментариев?

Лиза обулась в сандалии со стразами и подошла к окну, раздумывая над необычным поведением подруги.

Через несколько минут Камилла снова вошла в комнату и без слов направилась к холодильнику.

— Ками, как тебе мое платье? Неплохо лежит?

— Неплохо.

Кажется, что-то случилось. И дело даже не в скупом ответе Камиллы, а в том, что она не развалилась по привычке на кровати, не заставила Лизу десять раз обернуться вокруг своей оси, не покритиковала ее прическу, не предложила ей что-нибудь из своей одежды и, что самое невероятное, даже не поинтересовалась, куда ее подруга собралась. Ками просто долго смотрела в холодильник, а потом взяла оттуда бутылку холодной колы, захлопнула дверцу и снова направилась к спальне.

Лиза не могла оставить подобное поведение подруги без внимания.

— Я тоже так думаю. Думаю, что к нему подойдут сапоги из крокодиловой кожи и шапка-ушанка. Как считаешь?

— Неплохо.

С каждым ответом подруги Лизу разбирал все больший интерес.

— Ага. А еще красная сумка и бордовое манто в желтые горохи.

— Нет, пожалуй, бордовый цвет к бирюзовому не подойдет.

Все не так уж плохо. Во всяком случае, цвет ее платья Ками заметила.

— Ты ужинать собираешься, подруга?

— Ужинать?

На лице Камиллы отразилось такое недоумение, будто она предложила ей отправиться в Измирь на верблюжьи бои — традиционную турецкую забаву. Лиза видела ее рекламу в перечне экскурсий.

— Ками, у тебя все в порядке? Тебя никто не обидел? — Лиза уже начала сожалеть, что не пошла с подругой в тренажерный зал, когда та ее просила. Возможно, там с ней что-то случилось? Что-то…

В дверь их номера постучали, и Ками обернулась, но открывать не пошла. Даже в своем теперешнем состоянии эта женщина не собиралась появляться перед неизвестным в одной мятой футболке — пусть и такой симпатичной.

«Рафаэль», — подумала Лиза. Она бросила один — контрольный — взгляд в зеркало, второй — на застывшую Ками, а затем медленно направилась к двери. Еще не хватало, чтобы он подумал, будто она только и делала, что ожидала его прихода.

Она даже слегка расстроилась, когда увидела, что это не Рафаэль. Но времени, чтобы поразмышлять над этим, у нее не оказалось. «Викинг» снял свои темные очки, и Лизе вдруг показалось, что она его откуда-то знает. Она даже открыла рот, чтобы спросить мужчину об этом. Но тут за ее спиной раздался грохот — Ками уронила или бросила на пол колу — и восторженный вопль.

Лиза предусмотрительно отошла в сторону, когда ее подруга ухватила «викинга» за обе руки и поволокла в свою комнату. На его загорелом лице на один миг мелькнуло ошарашенное выражение, и именно тогда Лиза вспомнила, откуда она его знает. Но сообщить об этом Ками она не успела. Та захлопнула дверь спальни с таким видом, что Лиза решила подождать со своими открытиями до более подходящего момента.

Сомнения в правильности принятого решения не слишком долго мучили ее, потому что на пороге уже стоял Рафаэль и не скрывал своего восхищения, пристально рассматривая Лизу — каждую деталь ее одежды, каждую черточку ее лица. Это было очень… волнующе.

Да, пожалуй, с Камиллой она поговорит позже.

— Чаровница!

Лиза мило покраснела, а его, ставшая постоянной в присутствии этой девушки, эрекция еще боле увеличилась. Рафаэлю требовались немалые усилия, чтобы держать свои порывы в узде.

Он как никогда понимал, что ему придется проявить все свое мастерство соблазнителя, чтобы склонить писательницу к близости. Тем более что времени для этого у него было очень мало. И с каждой минутой становилось все меньше. Поэтому он решил не тратить его на изысканные комплименты, а вместо них сосредоточиться на томных взглядах и сказке, в ее самой подходящей для соблазнения версии.

— Ужин?

Он ласково, но решительно увлек Лизу подальше от комнаты, где уже выполнял свое задание Громов. Раф не сомневался, что Гоша делал это с удовольствием.

— Пожалуй, я воздержусь. Лучше — обещанная сказка.

Она не сопротивлялась, когда он взял ее за руку, но и не бросала на него завлекающие взгляды в немом призыве «Делайте со мной, что хотите!», как все его предыдущие подруги. Эта девушка просто шла с ним рядом, как с родственником, другом, хорошим знакомым, наконец. И лишь едва заметная дрожь в пальцах нежных рук выдавала ее волнение.

Такой любовницы у него еще не было. Одно это возбуждало в Рафаэле недюжинный аппетит, и отнюдь не к еде — во всяком случае, в ее обычном понимании.

— Сказка ждет нас на берегу. Вы готовы?

— Конечно. Я уже согласилась и не привыкла менять свои решения.

Замечательно. И он не привык.

Она не спрашивала его разрешения. Эта женщина вообще не тратила время на разговоры. Во всяком случае, с ним. Неужели, она на самом деле решила, что он немой? Но сейчас это обстоятельство, или скорее недоразумение, его вполне устраивало, и Гоша не собирался доказывать обратное.

Закрыв дверь, Камилла немедленно стащила футболки с него и с себя, бросила их на пол, обхватила Гошу руками за талию и прижалась горячей, бархатистой грудью к его вздымающейся от волнения груди. Это было блаженство, и его плоть отреагировала мгновенно, прямо как в юности.

Издав хриплый стон, он запрокинул ее голову назад и поцеловал жадным, требовательным поцелуем. Она выгнула спину и ответила ему тем же, проведя ноготками по его спине снизу вверх, а затем в обратном направлении.

Дикая кошка. Своевольная и неприрученная. Всегда такой была. А он всегда хотел ее, даже тогда, когда еще не понимал, что это такое — желать женщину.

Сегодня в душевой Громов осознал, насколько глубоко мечта о Камилле пустила корни в его сердце. Нежное чувство тлело в нем долгие годы, а она одним взмахом руки, то есть ноги, разожгла из углей пожар. Теперь он сжигал Гошу заживо.