(не) случайная беременность - Елена Белильщикова
– Алена все равно выберет меня, – отчеканил Макс, разворачиваясь и уходя. – Она любит меня, а не своего жениха!
– Но счастлива будет с ним, – негромко возразила вслед Марина Дмитриевна.
На следующий день Макс получил письмо. Он опустился в продавленное кресло в своей холостяцкой берлоге, снова и снова его перечитывая. Такой красивый каллиграфичный почерк. Такие жгучие и жестокие слова.
Макс даже воспринимал все письмо отрывками, перескакивая через строчку: «Прости меня, Макс… Наверно, мне и правда хватит прятаться от тебя. Прости, что не решилась на это раньше. Не смогла поставить точку сразу. Мне нужно было время: набраться смелости, сказать тебе обо всем… Все, что произошло между нами, – это была ошибка. Моя ошибка. Там, в деревне, я просто хотела отвлечься от реальной жизни, но ты – не тот человек, который мне нужен… Прошу, не преследуй меня больше. Я виновата, что не сказала тебе о женихе. Но зачем было говорить? Думала, ты забудешь меня, как только я уеду. Мне и в голову не приходило, что у нас будет серьезно. А теперь… Я выхожу замуж за другого. Григорий Колесников – хороший мужчина, он сможет позаботиться обо мне. Дать ту жизнь, к которой я привыкла. Не вини меня. Мы – из разных миров. Прости за все».
Макс закрыл глаза. Наверно, только на десятый раз он поверил в то, что прочел.
Поверил, а зря. Ведь Макс не знал, что телефон Алены давным-давно разбит «грабителями», нанятыми Мариной Дмитриевной, а сим-карта не восстановлена. Не знал, что страницы в соцсетях регулярно просматривает хакер, который подчищает и заявки в друзья, и сообщения. Не знал, что охрана отчитывалась о визитах Макса только Марине Дмитриевне, а та, конечно, не сообщала этого внучке.
Не знал и того, что почерк у Алены – совсем другой. А это письмо было написано не тонкими изящными пальцами, а морщинистой старческой рукой.
Эпилог
Дни шли за днями, а Макс не выходил у меня из головы. Он постоянно проникал в мои сны.
«Я выхожу замуж за другого!» – кричала я в своих кошмарах, стоя в свадебном платье.
А Максу было плевать. Он хищно улыбался, опуская ладони на мой округлившийся живот.
«Это все по расчету. А любишь ты меня, – обжигал горячий шепот. – И этот ребенок – мой!»
Бабушка видела мое состояние, но лишь недовольно поджимала губы. Она до сих пор не могла смириться, что я отшила ее ненаглядного Григория. Более того, все еще верила, что неразумная внученька одумается и бросится в объятья этого толстосума. А потому глаза бабушки прямо загорелись, когда за завтраком я решительно заявила:
– Я все решила. У ребенка должен быть отец.
– Ну, слава Богу! – всплеснула руками бабушка. – Наконец-то ты…
– Я найду Макса, – твердо перебила я. – Если он не захочет иметь со мной дело, пожалуйста, но… Любой отец имеет право знать о своем ребенке.
– Он бросил тебя, а ты хочешь унижаться? Ползать у него в ногах и просить алименты? – ее лицо скривилось в презрительной гримасе.
– Нет. Просто пусть скажет в лицо, что я ему не нужна! – я вскочила из-за стола, убегая в свою комнату.
На следующий день бабушка подошла ко мне с предельно серьезным, даже мрачным видом. Ее руки сжимали белый конверт. Я нахмурилась.
– Я снова была у нашего частного детектива. Хотела узнать, где околачивается этот твой Макс. И вот… смотри сама, – бабушка вытащила из конверта стопку фотографий.
Я взяла их в руки, и перед глазами поплыло. Ведь на фото был Макс. Мой Макс. Точнее, не только мой. Ведь на этих фотографиях были другие девушки. Он обнимал каждую, целовал, шептал что-то на ушко… Ловелас чертов! Фотографии выпали из ослабевших пальцев на пол. На глаза навернулись слезы.
– Не переживай из-за похотливого козла. Воспитаем вместе.
Я вскинула взгляд, обжигающий от злости. Если бы не бабушка, не ее проклятая выдумка с Григорием, все было бы иначе!
– Думаешь, восхищусь твоей добротой, бабуля? После того, как мы съездили в частную клинику к доктору, а он сказал, что в случае аборта я вряд ли когда-то смогу снова иметь детей? О нет, бабушка, это не благосклонность. Это необходимость. Даже ты не настолько бессердечна, чтобы заставить меня лечь под нож хирурга и обречь на бесплодие после!
– Необходимость, значит? Зато у меня нет необходимости держать тебя дома и возиться с тобой, если ты такая умная! – холодно прищурилась бабушка.
«Да и пожалуйста, – мысленно фыркнула я. – Только жертвой и марионеткой я больше не буду!»
– Не переживай. Уйду сама, – гордо бросила я.
Я подобрала фотографии, бережно поднимая каждую. Неважно, что Макс не любил меня. Неважно, что забыл так легко. Зато я сохранила его в сердце.
– И куда ты пойдешь? К своему козлу вернешься? Ты же видишь сама, он изменяет тебе. Не зря я наняла частного детектива и организовала тебе доставку этих фотографий! Неужели унизишься до того, чтобы бегать за мужиком, которому не нужна?
– Нет, бабушка, – встав, я уверенно посмотрела в глаза бабушке. – Я не помешаю его счастью. Не стану навязываться. Я – его летняя ошибка. А беременность – только моя проблема. Но и твоя власть надо мной кончилась, бабуль. Я уже взрослая. Совершеннолетняя, если ты забыла. Я не стану подчиняться тебе и жить по твоей указке. Я уеду завтра, как только подыщу себе квартиру. И рожу без твоей помощи и поддержки. Прощай.
Я выбежала из дома, как была, в простой домашней одежде. Перед глазами все плыло от слез. А ноги сами вели к реке. Казалось, это могло вернуть обратно. К совсем другой речушке в забытой всеми деревне. К моменту, где мы были счастливы с Максом.
Я остановилась на мощеной набережной, опираясь на черный парапет. Пальцы по-прежнему сжимали злополучные фотографии, но слез уже не осталось. Здесь было тихо и спокойно, и мысли потихоньку приходили в порядок.
Стемнело, только желтый свет фонарей разгонял темноту. Вдруг из нее выступили мужчины в черных костюмах. Я сразу узнала их. Верные псы бабушки.
– Что вы здесь делаете?! – я помимо воли прикрыла руками живот.
– Мы отвезем Вас домой. Это небезопасно:
