Эмили Роуз - Не изменяй любви
В тот солнечный день Лесли, Миранда и двое ее друзей весело носились с мячом по лужайке, расположенной в парке рядом с домом. Лесли, строго говоря, полагалось работать, но Симон сообщил, что до завтра задержится в Сан-Франциско, а в его отсутствие она, как всегда, чувствовала себя удивительно свободной и беззаботной. Лесли, бросившись за, казалось, совершенно безнадежным мячом, спасла их с Мирандой воротами от неминуемого гола, когда из-за кустов появился Даниэль.
Выждав несколько секунд, пока затихнет восторженный вопль Миранды, он задумчиво заметил:
— По-моему, силы команд неравны. Думаю, Аретте и Мелу тоже нужен взрослый.
Застигнутые врасплох его неожиданным появлением, все молчали. Даниэль, чуть наклонив голову, улыбался той своей чуть ироничной улыбкой, которая всегда казалась Лесли столь неотразимо привлекательной. Даже двенадцатилетняя Аретта Эймс во все глаза смотрела на него с обожанием. Мел — четырнадцатилетний брат Аретты — похоже, был рад появлению еще одного мужчины.
Опомнившись, Миранда радостно заверещала и бросилась брату на шею.
— Отлично! — кричала она. — Ты действительно будешь с нами играть, Даниэль?
— В интересах справедливости, думаю, мне придется, — ответил он с шутливой торжественностью и дернул сестру за то, что осталось от ее косички.
Лесли вся обмерла от удовольствия. Что за прекрасный день! А впереди еще столько часов свободы! Симон не вернется до завтрашнего дня.
Смеясь и перешептываясь, они разделились на команды и следующие двадцать минут счет возрастал просто с немыслимой быстротой.
Взглянув на небо во время короткой передышки после очередного гола, Лесли увидела, что к солнцу со стороны бухты приближаются тяжелые дождевые облака.
— Играем до гола! — объявила она, и Миранда, кивнув, отдала ей длинный пас через всю площадку.
Крепко прижимая мяч к груди, Лесли бросилась вперед и тотчас почувствовала за спиной тяжелое дыхание настигающего ее Даниэля. Пытаясь увернуться, она метнулась в сторону, к зарослям высокого, в три фута, львиного зева, но уйти не удалось, и они вместе повалились в цветы. Мяч выскользнул из рук Лесли и, мгновенно забытый, остановился в нескольких шагах в стороне.
Весь мир тотчас перестал существовать. Она знала лишь то, что на ней, зарывшись лицом в смятые цветы, лежит Даниэль и возбужденно дышит ей в шею. Сколько времени пролежали они так, скрытые от остальных высокими стеблями львиного зева? Секунду, столетие? Каждое движение придавившего ее к земле тяжелого тела доставляло Лесли невообразимое наслаждение, она с трудом дышала, но никогда еще не была более полна жизни и чувств.
Ощущая каждую частичку его тела, она тотчас уловила момент, когда и Даниэль осознал происходящее. На мгновение он замер и перестал дышать. Затем медленно приподнялся на локтях, центр тяжести его тела, сместившись вниз, еще сильнее прижал его бедра к ее. Их лица теперь были на расстоянии всего нескольких дюймов друг от друга. И в этом фантастическом мире, лишенном течения времени и наполненном цветами, их взгляды встретились.
О, его глаза! Про себя Лесли называла их «лесными глазами»: они то были холодными и непроницаемыми, то излучали яркий солнечный свет, и всегда в них сквозила необыкновенная чувственность. Но в ту минуту они были другими. В диком первозданном лесу сейчас полыхал всесокрушающий пожар, грозящий спалить дотла все вокруг.
Он чуть слышно застонал, как будто ощутив жар взметнувшегося пламени, и бедра его сильнее прижались к ее телу. Там, где тела их соприкасались, бушевало другое пламя — пламя желания, с которым — Лесли это чувствовала — он боролся сейчас из последних сил.
Даниэль не отстранился, он даже не пытался скрыть то, что испытывал в то мгновение, но, когда Лесли, чуть приоткрыв губы, втянула в себя воздух, он застонал и откинул голову назад, словно недоумевая и сожалея одновременно.
— Лесли… Извини…
Но пожирающее его пламя было сильнее, он замолчал на полуслове, глядя в ее глаза с немым вопросом.
Лесли почувствовала, как кровь ее закипает — простой и недвусмысленный ответ ее тела на безмолвный вопрос. Подняв руку, она дрожащими пальцами погладила его по щеке.
— Я знаю, — шепнула она. — Все в порядке.
— Нет! — закрыв глаза в ответ на эту ласку, выдохнул он. Затем медленно, как будто выбираясь из зыбучих песков, приподнялся и откатился в сторону.
Время вдруг возобновило свой бег, до Лесли донеслись голоса смеющихся Миранды и ее друзей. Весь этот обжегший их души эпизод продолжался лишь несколько секунд.
— Нет, — снова повторил он бесцветным голосом, поднявшись и подавая ей руку. — Ничего не в порядке. Все не так.
Возражать, говорить, что и сама она, хоть и держала себя в руках, чувствовала такое же умопомрачительное, не подвластное разуму желание, времени не оставалось — приближались дети.
— Ой, Даниэль, — в голосе Миранды звучал откровенный ужас, рукой она показывала на изуродованную клумбу, — смотри, что ты наделал. Симон тебя убьет!
Лесли подняла глаза на Даниэля: уловил ли он мрачный подтекст невинной угрозы сестры? Он уловил. Челюсти его были сжаты так, что подбородок стал казаться совершенно квадратным. Однако в ее сторону он не смотрел. Деловито отряхиваясь, он что-то небрежно отвечал девочке.
Поднявшись на ноги, Лесли почувствовала легкое головокружение и несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь собрать разбегающиеся мысли.
Она плохо понимала значение того, что сейчас произошло. Но одно она теперь знала совершенно точно. Что бы ни случилось дальше, она уже никогда не выйдет замуж за Симона Винтера. Никогда!
Кое-как доковыляв до своей комнаты, она с трудом подавила желание броситься на кровать и разрыдаться. Почти не чувствуя своего тела, она села в кресло и, скрестив руки на груди, начала лихорадочно обдумывать случившееся.
Весь последний месяц она упорно боролась с растущей в ее сердце нежностью к Даниэлю, убеждая себя в том, что ничего подобного с ней произойти не может. Она вообще не способна влюбиться.
Однако влюбилась. Любовь настигла ее, нежданная, неразумная, ломающая всю вроде бы определившую жизнь. Подсознательно она поняла это почти сразу. Когда Даниэль передавал ей бокал, пальцы ее дрожали; когда они слегка задевали друг друга в коридоре, по телу ее бежали мурашки. Когда он смеялся, солнце сияло ярче; когда его не было рядом, все было мрачным и унылым. А когда она спала, он приходил в ее сны.
Поежившись, Лесли схватила подушку и прижала ее к груди. Влюблена! В брата своего жениха. В памяти всплыли слова Даниэля: «Все не так». Действительно: все плохо, что-то должно случиться. Уступив бесстыдному шантажу, выходить замуж за человека, который внушал ей отвращение? Помогать отцу вновь избежать вполне заслуженного наказания?
