Ирада Нури - Красавица и чудовище. Правда жизни. Книга 2
В комнате было всего полно, за исключением того, что мне в действительности могло пригодиться, а именно, чего-нибудь острого, и желательно ещё и режущего… ну, а если было бы ещё и стреляющее, то моему восторгу вообще не было бы предела.
В двери повернулся ключ, и в комнату вошла пожилая горничная с подносом, со стороны которого, до меня доносились просто неприлично аппетитные запахи.
Желудок протестующе заурчал, тем самым давая мне понять, чтобы я засунула свою гордость далеко и глубоко, и не смела отказываться от еды. Ну что же, тут я была с ним полностью согласна. В последний раз, я ела у себя дома, и только одному Богу известно, сколько времени прошло с того дня. А мне, сейчас, силы ого-го, как будут нужны!
Почувствовав слабость в коленках, я стремительно присела в стоящее возле кровати кресло, с благодарностью принимая поднос из рук учтиво улыбающейся женщины.
Следом вошёл Родриго, или Риго, как его называл хозяин. Скрестив руки на груди, он удивлённо следил за тем, с каким аппетитом я расправляюсь с содержимым подноса.
Не выдержав его пристального взгляда, я с вызовом уставилась на него:
– Что?
Он покраснел. Хм, я его смущаю, это хороший знак.
– Простите, сеньора, я не хотел вас обидеть. Просто, я ожидал чего угодно: протестов, криков, объявлений голодовок, разбитой посуды… Но, никак не того, что вы, вот так вот просто смиритесь со своим положением. Хотя, должен признать, что это мудро с вашей стороны.
– Ну, – проговорила я, обгладывая жареную куриную ножку, и провоцирующе облизывая пальцы, – бунтовать на голодный желудок – действительно глупо! Вот сейчас, наемся до отвала, наберусь сил, и начну!
Что это? По лицу моего стража промелькнула лёгкая улыбка. Отлично, значит я на верном пути. Я его веселю, а значит становлюсь ему небезразличной…
– С чего собираетесь начать? Я, это так, на всякий случай спрашиваю, чтобы быть готовым.
Допив сок, и вытерев рот и руки салфеткой, я отложила поднос и откинулась в кресле:
– Вас ведь всё это забавляет, не так ли? Браво! Сильные, вооружённые мужики, стережёте слабую беззащитную женщину! Вас не заботит то, что я не ела уже несколько дней, вы предпочли бы видеть, как я, гордая и не сломленная умираю от голода. Вам плевать, что я мечтаю о душе, плевать, что я тоскую о своих близких, что у меня ПМС, что меня держат взаперти несмотря на мою клаустрофобию – мои мучения вас забавляют! Я права?
– ПС… чего?
Всё произошедшее со мной, и, так болезненно копившееся в душе, вырвалось из меня в неудержимом истерическом хохоте! Слёзы фонтаном брызнули из глаз, и я, всё никак не могла успокоиться.
Глава 16
Наконец, успокоившись и почувствовав невероятное облегчение, я с удивлением обнаружила, что Риго не ушёл, а по-прежнему стоя возле прикрытой двери, молча наблюдает за мной.
Поднявшись с кресла, я с видом королевы, окинув его презрительным взглядом, коротко бросила:
– Пошёл вон!
Больше не обращая на него никакого внимания, я уселась на подоконник, и обняв руками колени, уставилась в окно.
Постояв несколько мгновений, Риго тихо вышел из комнаты забрав с собой поднос. Повернувшийся в замке ключ, дал мне знать, что в комнате я осталась совсем одна.
Одна! Надолго ли? Что меня ждёт? Интересно, ищут ли меня?
Раздумывая над сложившейся ситуацией, я решила принять ванну. Лёжа в горячей воде, и чувствуя, как расслабляются застывшие мышцы, я не заметно для себя уснула.
* * * * *
Родриго сидел в операторской, и лениво жевал сэндвич. Слова девушки не шли у него из головы. А она – молодец! Всего за пару минут смогла ткнуть его мордой в то дерьмо, в котором он варился столько лет. Поразительно, сколько в этой хрупкой женщине мужества. Интересно, кто она? Она не местная, он сам слышал, что её привезли аж из самого Нью-Йорка. Что могло связывать её и главу преступного синдиката Рауля Монтойю?
Чувствуя потребность знать, что она делает в данный момент, он поднял глаза на монитор. Она принимала ванну.
– Хм, интересно, а ей известно о том, что в ванной, как и в спальне установлены камеры наблюдения?
Но вот, в позе, лежащей в мыльной воде девушки, его что-то насторожило. Она похоже была без сознания, и почти целиком погрузилась под воду.
– Проклятье! – Риго в мгновение ока сорвался с места, и понёсся в комнату пленницы.
* * * * *
Как странно. Я почувствовала, как кто-то тихонько трогает меня за плечо:
– Здравствуй, querida.
Звуки такого знакомого и родного голоса, заставили меня вскинуть голову. Надо мной склонился…
– Мигель! – не веря своим глазам, позвала я.
– Он самый, любимая.
Он был так близко, что протяни я руку, могла бы дотронуться до него.
– Но как же так, Мигель? Ты же умер!
В ответ, он только улыбнулся своей зажигательной улыбкой, которой когда-то покорил меня. Внезапно посерьёзнев, он произнёс:
– Послушай меня, queridа, очень внимательно. У меня очень мало времени, и то, что я тебе скажу очень важно!
– Я слушаю тебя. Они мне говорили про какие-то деньги, очень большие…
– Всё верно. Эти деньги мой последний дар тебе и нашему сыну. Вся сумма переведена на Каймановы острова.
Склонившись ещё ниже, он перешёл на шёпот, объясняя, как я смогу получить деньги.
– Помнишь, когда мы, впервые познакомились? – неожиданно спросил он.
– Конечно помню! Разве такое забудешь? – улыбнулась я.
– Дата – пароль, запомни!
Он поднялся, и стал отходить куда-то назад. В его прекрасных глазах застыла такая печаль, что мне захотелось плакать.
– Мигель, не уходи! Забери меня с собой!
– Прощай, querida. Твоё время ещё не пришло. Ты ещё будешь счастлива со своим "гринго", а мне пора.
Он стал исчезать в стене, прямо на глазах. И вот, когда от него уже почти ничего не осталось, я услышала его окрик:
– Просыпайся, querida! Очнись!
Я ничего не понимала. Что значат его последние слова? В тёплой воде так хорошо, что не хочется из неё выходить…
Внезапно, меня сильно встряхнули. И чей-то грубый и незнакомый голос позвал меня:
– Сеньора! Сеньора, вы слышите меня? Да очнитесь же, мать вашу…
Последняя фраза меня дико разозлила. Вскинув руку, я отвесила кричавшему оплеуху:
– Негодяй! Не смей выражаться о моей матери в таком тоне!
Ответом мне послужил смех…
* * * * *
То, что увидел ворвавшийся в ванную Риго, повергло его в шок. Девушка почти полностью ушла под воду, и не подавала никаких признаков жизни. Рывком вытащив её из воды, и, стараясь не обращать внимания на её наготу, он, кое-как накрыв её полотенцем, и молясь, чтобы не было поздно, попытался привести её в чувство. Ритмично надавливая на грудную клетку, он склонился к её рту, чтобы сделать искусственное дыхание.
– Раз, два, три – выдох. Раз, два, три… – сеньора! Сеньора, вы слышите меня? Да очнитесь же, мать вашу!
И тут она вздохнула, и начала дышать. Ещё полностью не очнувшись, она неожиданно влепила ему такую затрещину, что у него искры из глаз посыпались:
– Негодяй! Не смей выражаться о моей матери в таком тоне!
В этом была вся она! Повинуясь внезапному порыву, он сжал её в объятиях, и счастливо рассмеялся.
Глава 17
Он стоял возле огромной кровати, и смотрел на спящую на ней женщину – ребёнка. Да, именно такой она и была. Очень красивая и невероятно чувственная, она, в один момент превращалась в наивное и беззаботное дитя, заставляя каждый раз теряться в догадках, как ей удаётся быть одновременно и нежной, и грубой, вежливой и хамкой, меланхоличной и задиристой. А главное, как ей удалось забраться в его мозг? Мысли о ней постоянно преследовали его, заставляя находить новые и новые предлоги, чтобы увидеть её.
То, что он в последнее время испытывал по отношению к ней, совершенно выбивало его из колеи.
После того случая в ванной, они стали больше общаться. Она рассказывала ему о жизни в Америке, о своей учёбе в университете, а он, в ответ, постепенно раскрывал ей свою душу рассказывая о своей нелёгкой жизни с матерью и отчимом, о том, что только в спорте он научился находить утешение. А ещё о том, как однажды, имел глупость связаться с доном Раулем, и попасть в криминальный мир.
Она не пыталась его учить, не давала "умных" советов, а просто молча, и очень внимательно слушала его рассказы широко раскрыв свои невероятно красивые глаза.
Её глаза преследовали его постоянно. Особенно тяжело приходилось бессонными ночами, когда он не в силах контролировать себя, вот так, как и сейчас, пробирался в её комнату, и часами смотрел на то, как она спит.
Свои роскошные длинные волосы, на ночь, она собирала в косу, и он испытывал почти болезненное желание распустить их, почувствовать их шелковистость.
Риго подошёл ближе, и провёл пальцами по её щеке, ощущая мягкий атлас кожи. Девушка пошевелилась, и что-то пробормотала во сне.
Испугавшись, что она проснётся и застанет его в своей комнате, он начал потихоньку отступать к двери. Выйдя в коридор и заперев дверь, он прислонился лбом к прохладной стене. Из его груди вырвалось тихое рычание:
