Развод. Я не приму вторую! - Мила Реброва
– Мне не хватает себя, – сказала она тихо. – Ты всегда думаешь, что всё вращается вокруг тебя. Но у меня тоже есть жизнь. Или должна быть.
Эти слова прозвучали, как удар. Я хотел ответить, но не успел. Она повернулась и вышла из кухни, оставив меня одного.
Весь день я не мог избавиться от странного ощущения. Марьям вела себя по-другому. Не так, как я привык.
Я вспомнил, как она ушла вчера, ничего не сказав. “По делам,” – её слова продолжали крутиться в голове. Какие ещё дела могут быть у неё?
Я взял телефон и написал ей:
“Что ты делаешь?”
Она ответила быстро:
“Дома. Убираю.”
Её сообщение не успокоило меня. Что, если она что-то скрывает? Эта мысль не давала покоя.
Когда я вернулся домой, Марьям снова была погружена в свои дела. Она готовила ужин, дети сидели за столом, болтая о чём-то своём.
Я сел за стол, пытаясь поймать её взгляд, но она словно нарочно избегала его.
– Как прошёл день? – спросил я.
– Обычно, – ответила она.
– О чём ты думала утром? – решил я пойти в лоб.
Она посмотрела на меня с лёгкой улыбкой.
– О том, что мне нужно больше думать о себе.
– Это значит, что ты будешь снова уходить из дома без предупреждения? – спросил я с упрёком.
Она пожала плечами.
– Адам, я не обязана объяснять, где я.
Я сжал кулаки. Её тон, её уверенность выводили меня из себя.
– Мы семья, – сказал я строго. – Ты должна думать о том, как твои поступки влияют на всех.
– А ты? – вдруг спросила она.
Её вопрос заставил меня замолчать.
– Ты думаешь, что твои поступки никак не влияют на меня? – продолжила она. – Всё, что ты делаешь, всё, что ты не замечаешь, – это разрушает нашу семью.
Я хотел возразить, но слова застряли в горле. Впервые за долгие годы она говорила то, что думала, и я не знал, как на это реагировать.
Поздно вечером я лежал в постели, уставившись в потолок. Марьям уже спала или, по крайней мере, притворялась.
Её слова звучали в голове снова и снова.
“Ты думаешь, что твои поступки никак не влияют на меня?”
Что-то в её поведении изменилось. Она больше не была той женщиной, которая всегда молчала и всё терпела. Это злило меня, но одновременно вызывало беспокойство.
Я почувствовал, что теряю контроль над ситуацией.
“Что, если она уже что-то решила, а я даже не знаю?” – эта мысль не давала мне покоя.
Я закрыл глаза, но сон не приходил. Впервые за долгое время я чувствовал, что всё может измениться. И не в мою пользу.
Глава 3
Адам
С утра я уже был как на иголках. Непривычное поведение Марьям продолжало преследовать меня. Её вчерашние слова застряли в голове: “Ты думаешь, что твои поступки никак не влияют на меня?”
Я не понимал, что происходит. Она вела себя так, будто ей больше ничего не важно. Словно ей не важно, что я думаю, что говорю.
Когда я спустился на кухню, Марьям готовила завтрак. На вид – как обычно, но её движения были быстрыми, сосредоточенными. Она что-то тихо напевала себе под нос.
– Доброе утро, – сказал я, садясь за стол.
– Утро, – ответила она коротко, не поворачиваясь.
– Что у нас на завтрак?
– Яичница, тосты, чай. Всё на столе, – её голос был ровным, спокойным, но я почувствовал в нём отдалённую холодность.
За столом я пытался начать разговор:
– Что у тебя на сегодня по плану?
Она посмотрела на меня, слегка приподняв бровь.
– То же, что и всегда. Уборка, готовка, дела по дому.
– Это точно? – спросил я, пристально глядя на неё.
Она остановилась, посмотрела на меня спокойно и сказала:
– А ты думаешь, я куда-то исчезну?
Я почувствовал себя не в своей тарелке. Её уверенность сбивала с толку.
Когда я вышел из дома, чувство тревоги не оставляло меня. Марьям менялась, и это было очевидно.
Я не мог отделаться от мысли, что её вчерашний уход был чем-то большим, чем просто “дела”. Но как это проверить?
Я взял телефон и написал ей:
“Что делаешь?”
Через несколько минут пришёл ответ:
“Дома. Стираю.”
Казалось, ничего подозрительного. Но что-то подсказывало мне, что всё не так просто.
Я позвонил Ахмеду, старшему сыну, который в это время должен был быть дома.
– Ахмед, ты дома? – спросил я.
– Да, пап.
– Мама где?
– На кухне вроде была, когда я оттуда выходил. Она сказала, что будет стирать.
Это прозвучало правдоподобно, но я всё равно чувствовал беспокойство.
Когда я вернулся домой, Марьям встретила меня у порога. Она выглядела уставшей, но в её глазах снова мелькало что-то странное – что-то новое, чего раньше не было.
– Как прошёл день? – спросила она.
– Как обычно. А у тебя? – я внимательно смотрел на неё, стараясь уловить любую мелочь.
– Ничего нового. Уборка, готовка. Всё, как всегда, – она улыбнулась, но я почувствовал в её словах что-то… неискреннее.
За ужином я не выдержал.
– Ты точно весь день была дома?
Она отложила вилку, посмотрела на меня, и в её глазах снова появилась та уверенность, которая начала меня раздражать.
– А ты сомневаешься?
– Просто спрашиваю, – сказал я, стараясь не показать своего раздражения.
Она кивнула.
– Ты всё равно не поверишь, что бы я ни сказала.
Я замолчал. Эта женщина, которую я знал двадцать лет, вдруг начала ускользать из моего понимания. И это пугало меня.
Марьям
На кухне, убирая посуду, я чувствовала его взгляд на себе. Он не спрашивал больше ничего, но я знала, что он хочет знать, где я была.
Я улыбнулась себе. Эта маленькая победа – моё решение думать о себе, мои шаги к изменению – заставляла меня чувствовать себя живой.
“Я больше не боюсь,” – подумала я. – “Он
