Хрупкая мелодия - Мария Дмитриевна Берестова
– Магрэнь, – с неожиданно мягким смешком попытался вывернуться из-под её губ он, – вы существенно переоцениваете уровень моей выдержки.
Её тёплое гибкое тело под его рукой, её нежный эфемерный запах и её настойчивые и ласковые поцелуи, определённо, не оставили его равнодушным. Ему сложно стало воспринимать происходящее в рамках обычной игры между ними – разбуженное ею желание настойчиво отвоёвывало позиции у разума, с каждым толчком сердца распаляясь всё сильнее и подтачивая броню его воли. Он полагал, что она достаточно красочно продемонстрировала, что не находит его настолько отталкивающим, как пыталась заявить, и стоит на этом и остановиться.
– А, так это выдержка! – понятливым тоном откликнулась она. – А я уж думала, что камень, и тот остался бы менее равнодушным!
В словах её звучала притворная обида; а вот глаза горели лукавыми и насмешливыми искорками. Ловко расслабив узел его галстука, она нежным вкрадчивым движением запустила пальцы под воротник, лаская его шею.
– Вот чего во мне точно сейчас нет, так это равнодушия! – заверил её Михар, проигрывая в борьбе со своими желаниями и притягивая её к себе для поцелуя.
Поцелуй вышел требовательным, настойчивым и властным – он желал её, и демонстрировал это совершенно недвусмысленно. Жёсткость эта была совсем не тем, чего хотелось теперь Магрэнь, поэтому она ловко вывернулась из-под его губ со словами:
– Нежнее, Арни, прошу вас! – и сама испугалась того, как умоляюще прозвучали её слова. Слишком много чувств! Она не должна была демонстрировать свои чувства так прямо!
Михар замер. Он не привык соотносить свои ласки с желаниями своих партнёрш и обычно действовал так, как хотелось ему, не задумываясь о том, устраивает ли это его любовниц. В конце концов, он не для того обеспечивал им безбедное существование, чтобы выслушивать от них какие-то претензии!
Но Магрэнь не была любовницей и тем более не была содержанкой; и игнорирование её желаний точно вышло бы ему боком.
Он попытался поцеловать её нежно; с непривычки вышло неловко, но сам контраст между этим поцелуем и первым вызвал у Магрэнь предвкушающую дрожь – она до конца не верила, что он может пойти ей навстречу, и только теперь, когда он без споров ответил на первую же её просьбу, она поверила, что в самом деле сумеет наладить с ним контакт на этом поле.
Воодушевившись этой нежданной удачей, она ловко перебралась к нему на колени, недвусмысленно намекая, что не планирует останавливаться на полпути.
Это стало для Михара неожиданностью – он всё ещё пытался удерживать себя в рамках, потому что был уверен, что она лишь подразнится и ускользнёт, а принуждать её ему не хотелось.
Осознав, что останавливаться не придётся, он прекратил бороться с овладевающим им желанием и принялся настойчиво освобождать её от платья. Она рассмеялась, но, вместо того, чтобы помочь ему в этом, принялась расстёгивать его жилет. Досадуя, что платье не поддаётся, он рванул его с её плеча слишком резко и чуть не порвал.
Она тоскливо вздохнула и перехватила его руку.
– Пожалуйста, Аренсэн, – проникновенно заглянула она ему в глаза. – Вы даже вообразить себе не можете, как мне сейчас хочется нежности!.. – голос её задрожал и оборвался на очередных умоляющих нотках, которыми она была крайне недовольна, но которых не смогла удержать. Теперь, в шаге от того, чтобы получить от него то, в чём она крайне нуждалась, она совсем потеряла самоконтроль. Ей так хотелось, так сильно хотелось нежности, принятия, близости! – Пожалуйста! – вырвалось из неё сквозь поцелуи, которыми она покрывала его шею.
Её неожиданно откровенная мольба прорвала в его душе какую-то плотину – к привычному желанию овладеть ею добавилось новое, мощное и сносящее все доводы рассудка и властно требующее отдать ей всю нежность, на какую он только мог быть способен.
Чувство это оказалось столь сильным и всепоглощающим, что он совершенно не смог ему сопротивляться. Нежность, о которой он даже не подозревал, что она вообще в нём есть, вырвалась из-пода льда всех его привычных масок и потоком рванула наружу. Всю жизнь подавляемая, всегда запертая, впервые востребованная и выпущенная на волю – она оказалась силой совершенно непреодолимой.
Ни он, ни она не планировали близости настолько глубокой и откровенной. Вместо почти формального страстного порыва, который было бы легко объяснить потребностью в разрядке, который так прекрасно бы вписался в концепцию их отношений и к которому можно было бы относиться так легко и снисходительно, – они вступили в глубокую интимную близость, не только телесную, но и эмоциональную. То, что произошло между ними теперь, ни с какими допущениями не удавалось вписать в формулировку «просто для здоровья» или даже «просто для удовольствия».
Ни он, ни она не были готовы к такой близости.
Ни он, ни она не хотели такой близости, боялись её и полагали совершенно излишней в их отношениях. Им было слишком страшно – невыносимо страшно оказаться друг перед другом настолько уязвимыми, настоящими и безжалостно обнажёнными в своих глубинных эмоциональных потребностях.
И он, и она, обнаружив, как глубоко они раскрылись друг перед другом и сколь откровенны были друг с другом в момент этой близости, пережили тяжёлое нервное напряжение и страх.
И он, и она, едва придя в себя, совершенно единодушно решили, что это просто катастрофа, и нужно немедленно отойти на прежним позиции, спрятаться обратно за привычную броню и сделать вид, что ничего такого не было, что им это просто примерещилось, что этот эпизод не имеет вообще никакого значения.
Натягивая на неё платье обратно, он, пряча глаза, в которых слишком отчётливо читалось смятение, с насмешливой холодностью сказал:
– Что ж, будем считать, что ваши извинения приняты.
Вместо того, чтобы оскорбиться таким резким переходом от запредельной нежности к циничной грубости, Магрэнь, напротив, почувствовала волну облегчения от того, что можно вернуться к прежнему безопасному формату взаимодействия.
Независимо хмыкнув, она перебралась обратно на сидение напротив, оправила причёску и деловым тоном откликнулась:
– Да, я вам ваши тоже зачла.
Он с облегчением перевёл дух, осознав, что и она готова сделать вид, что ничего такого не произошло, и занялся поправлением своей одежды.
– Мы, кстати, уже приехали, – отстранённо отметила она, глядя в окно.
– Давно уже приехали, – ворчливо отозвался он, пытаясь сделать вид, что вовсе не был увлечён
