Бледная поганка - Елена Лабрус
Но день, когда я влюбилась в Андрея Сомова, я запомню.
15
Мне ещё семнадцать, но скоро исполнится восемнадцать.
Осень выпускного класса…
В тот выходной день в конце сентября мать Андрея, директор школы, Ольга Борисовна Сомова, неожиданно вернулась домой с дачи и застала меня у себя в квартире.
Ничего такого между мной и Андреем, конечно, не было, да и не могло быть: где я и где Сомов.
Я и не думала ни о чём таком.
Он сильно отставал по информатике, а я, наоборот (математика, точные науки, информатика в том числе, мне давались особенно легко). На информатике нас с Сомовым посадили вместе, и мне невольно приходилось ему помогать, объяснять, делать за него задания.
Занятии на пятом он спросил: «Может, ты меня подтянешь? Ты хорошо объясняешь», и я согласилась — так и оказалась у него дома.
Что я почувствовала, когда он вдруг меня пригласил?
Ну-у-у… я удивилась. И, пожалуй, больше ничего.
Сомов держался особняком, ни с кем особо не дружил. Как, впрочем, и я.
Но меня боялись (читай: уважали), а перед ним заискивали, старались угодить (сын директрисы — раз, и два — такая популярность у девок, почему-то некоторые считали, если будут держаться ближе, то и им тоже перепадёт).
Тогда мне казалось, что такая популярность его тяготит, что он устал, ему всё это наскучило — он хочет большего, другого, настоящего. Он способен на большее.
Тогда мне показалось, мы очень похожи. Просто на разных полюсах. Красавец и чудовище. И он так же одинок, как и я.
Наверное, это меня и подтолкнуло согласиться.
Я пришла с учебником информатики. Выяснила, что всё даже хуже, чем я думала: он не знает элементарных вещей. И первый раз мы ни о чём, кроме заданий, не говорили.
Когда его мать нас застала, я пришла третий раз.
С разговорами мы особо не продвинулись, а вот учиться он стал лучше (чувствовалось, что старается, а не для того меня пригласил, чтоб облапать).
Но его матери я категорически не нравилась, как, впрочем, и большинству матерей, но ей особенно, это ведь к директору школы прибегали жаловаться родители обиженных мной детей, не на пустом месте она звала меня Поганка.
А может, матери мальчиков чуют что-то на уровне инстинктов: опасность, крах, угрозу генофонду. И она почувствовала.
Я уже уходила. Обулась, но ещё не вышла.
Сомов переодевался в своей комнате, чтобы меня проводить.
— Чтобы я тебя рядом с моим сыном больше не видела, — прошипела она в прихожей, подтянув меня за волосы.
— Руки убери, — выдавила я сквозь зубы и наступила ей на ногу.
Да, в семнадцать я была уже не той маленькой девочкой, которой приходилось защищаться, порой зубами и ногтями, а потом и кулаками, не той, что можно приказывать и бить скакалкой.
— Ах ты поганка! — заверещала Ольга Борисовна, скривившись от боли, но отпустила. — Имей в виду, — всё так же шёпотом, чтобы Андрей не слышал, пригрозила она. — Будешь путаться у него под ногами — школу не закончишь. Уж я постараюсь, можешь не сомневаться. Выйдешь со справкой. И поступить никуда не сможешь, и…
Она неожиданно натянуто улыбнулась.
— Что у вас тут? — удивился Сомов.
— Ничего, — невинно пожала плечами Ольга Борисовна.
Красные пятна, которыми она пошла, говорили об обратном.
Андрей посмотрел на меня. Наверное, с растрёпанными космами, я выглядела не лучше, но тоже невинно пожала плечами.
— Скоро вернусь, — сказал он. И мы вышли.
Мы ждали на остановке автобус. Он неожиданно спросил:
— Хочешь мороженое?
Я посмотрела в его глаза и вдруг поняла: да хуй ты угадала, дорогая мама Сомова.
И ответила:
— Хочу.
16
Сомов купил по мороженому, и мы пошли к моему дому пешком.
Клёны роняли нарядные листья. На город опускался тёплый вечер. До центра, где я жила, было далеко. А мы смеялись, болтали и не замечали ни времени, ни расстояния.
— Помнишь, в пятом классе, — вспоминал Андрей, — ты подставила Котовой подножку, и она растянулась во весь рост.
— Ага, — засмеялась я. — На линейке перед всей школой.
Платье на ней задралось, и все увидели трусы и прокладку.
Котова толкнула меня в столовой, я облилась компотом, испортила белую блузку (которую потом так и не удалось отстирать, бабка стегала меня за неё с особой жестокостью), а Котова с подружками довольно ржали, изображая моё глупое лицо, когда я смотрела на расползающееся вишнёвое пятно.
— Конечно, я помню. А помнишь, в шестом…
— Да, да, да, — с энтузиазмом подхватил он. Рассказал какую-то глупость, которыми я не особо гордилась (я хотела о другом), но глаза у него блестели от восторга, и я не стала исправлять.
За этот блеск в его глазах я отдала бы всё.
— Слушай, всё хотел тебя спросить, а Лаврухиной ты правда в рюкзак насрала?
С Лаврухиной была та же история. Она задиралась долго, незаметно, подленько, исподтишка, пока меня не достала. Пока руку не засунула в дерьмо. Истерику, которая с ней случилась, запомнили все. Так её между собой потом и прозвали Засранка, пока она в другую школу не перевелась.
— Конечно, нет, — покачала я головой. Хотела сказать, что это не я, как отпиралась всё время, доказать всё равно никто ничего не мог, все только догадывались, но не стала. — Это было собачье. Я увидела, как большая собака справила нужду у школы. Добросовестный хозяин собрал тёпленькое лопаткой в пакет и выкинул. А я вытащила.
Хотела добавить, что Лаврухина сама напросилась, но сочла лишним. Мне показалось, Сомов расстроился. Словно видел перед глазами, как я на корточках тужусь над её открытым портфелем, или бережно какаю дома в пакетик и несу в школу, а тут такое разочарование — дерьмо оказалось не моим.
— Но всё равно ты очень крутая, — сказал он. — Слушай, а… — вспомнил он ещё что-то.
Удивительно, как много он помнил обо мне. Куда больше, чем я сама.
И, наверное, восхищался мной как диковинной зверушкой, но кто бы мне тогда объяснил.
— А помнишь, мы как-то после экскурсии припёрлись всей толпой к тебе домой? — снова спросил Андрей.
Совсем стемнело, когда мы дошли до моего дома и остановились у подъезда.
Сомов задрал голову, безошибочно найдя глазами окна, хотя был у меня всего один раз, тот самый, после экскурсии.
Боже, какой он был красивый! Аж дух захватывало. Высокий, стройный, широкоплечий. И эти волевые скулы. И твёрдые чувственные губы. И глаза… Провалиться мне на этом месте!
— Квартира
