Олимпия Кершнер - Все сбудется

— Прекрасно, Нзола. Утром будет не поздно.

Сомаль положил ладонь на спину Николь и подтолкнул ее к дому.

— Пойдем, я покажу тебе твою комнату, — сказал он.

Николь подавляла величественность внутреннего пространства. Потолки терялись где-то над головой, белые стены еще больше увеличивали размеры помещений. Холл был просто огромный, с открывающимися направо и налево дверями.

Николь не успевала осматриваться, с трудом поспевая за быстро шагающим Сомалем. Да еще это жгучее, горящее ощущение там, где он прикоснулся рукой к ее спине! Она едва в состоянии была двигаться. Наверное, это сказывалась накопившаяся усталость. Она ужасно спала последние три ночи. На одно сумасшедшее мгновение ей вдруг захотелось опереться на его плечо, которое было так искушающе близко. Николь тряхнула головой, заставляя себя прийти в чувство.

— Если вы скажете, где моя комната, я не заблужусь… — начала она, но тут Сомаль распахнул дверь и отступил в сторону, пропуская ее вперед.

Николь вошла и замерла, ошеломленная. Огромные французские двери выходили на террасу. Легкий бриз раздувал тончайшие занавеси. Кровать была огромна, поистине королевское ложе под легким балдахином, будто ожидающее сказочную принцессу. Открытая дверь позволяла увидеть роскошную ванную. Потрясающий контраст с той душной клеткой, где она провела последние три дня…

— Горячий душ — это просто восхитительно, — мечтательно произнесла Николь.

— Я прослежу, чтобы Нзола дала вам чистую одежду, — сказал Сомаль, направляясь к двери. — Если что-то понадобится, звоните, вот звонок. — И он вышел из спальни, плотно закрыв за собой дверь.

Николь провальсировала по комнате, танцующим шагом обогнула кровать. Душа ее пела от облегчения. Просто божественно! И душная пыльная камера осталась где-то далеко… Она подошла к французским дверям, выглянула наружу. Приторный аромат цветущих кустов наполнил ее ноздри. А чуть дальше вилась тропинка — к океану, наверное?..

Впрочем, завтра будет достаточно времени осмотреться и исследовать окрестности. А сейчас — душ! Горячий, с мылом, шампунем душ!

Сбрасывая по пути одежду, Николь направилась прямиком в ванную. Закрыла за собой дверь, включила воду… И — о чудо! — она стояла под горячими струями, упиваясь ощущением льющейся по измученному телу воды. Медленно, не торопясь, вымыла волосы, принялась намыливать тело.

Горячая вода ласкала, и ей неожиданно представились руки Сомаля — такие же теплые, нежные. Это они прикасались к округлостям ее груди, гладили талию и стройные длинные ноги. Жар медленно разгорался внутри нее от этих мыслей и образов.

Холодный душ был бы значительно лучше, подумала Николь, второй раз намыливая шампунем волосы. Пора прийти в себя и решить, как объяснить дяде и тете сложившуюся ситуацию. Обычно она не была склонна к мечтательности и взлетам фантазии. И лучше бы ей помнить, что ее нахождение здесь — результат суровой необходимости, а не желания и любовного стремления.

Наконец, уступив одолевающей ее усталости, Николь выключила воду и взяла полотенце. Мягкое и пушистое, оно окутало ее утомленное тело, прильнуло к нему, как ласковый котенок.

Она окинула взглядом ванную. Кроме грязного нижнего белья, которое она сбросила по пути к душу, надеть было решительно нечего. Быстро выстирав в раковине лифчик и трусики, она повесила их сушиться рядом с полотенцами. Утром их можно будет надеть.

Николь открыла дверь и вошла в спальню, рассчитывая, что, может быть, домоправительница оставила ей на постели ночную рубашку… И остановилась как вкопанная. Сомаль спокойно и непринужденно сидел в одном из кресел.

Она прижала к себе полотенце, хотя в этом не было никакой необходимости. Оно укрывало ее до колен. Но сама-то Николь знала, что под ним на ней нет ничего, и это знание делало ее беззащитной и крайне уязвимой.

Она оглянулась, увидела разбросанную одежду и хотела было по-быстрому собрать ее, пока Сомаль не заметил. Но тут же остановила себя — у него наверняка было достаточно времени, чтобы заметить все. Как долго он находился в ее спальне?

Сомаль приподнял одну бровь, скользнул взглядом по мокрым спутанным волосам вниз, к влажным изящным плечам, и дальше…

Николь словно ошпарило кипятком. Сердце заколотилось в груди быстро-быстро. Она не могла оторвать от него глаз.

— Что вы здесь делаете? — спросила она наконец, приняв вид оскорбленной добродетели.

Сомаль поднялся и направился к ней, держа в руке тончайшую сорочку, такую же прозрачную и легкую, как занавески, раздуваемые бризом.

— Я принес вам ночную рубашку.

Николь взглянула в темно-карие, почти черные глаза и была потрясена, увидев в них жаркое пламя. Она не могла сделать больше ни одного шага, сердце ее выскакивало из груди. Не в состоянии произнести ни слова, Николь только думала, что сейчас, прямо сейчас осуществится то, что грезилось ей так ярко под горячими струями воды всего несколько минут назад. Она изо всех сил пыталась взять себя в руки, но безуспешно.

Сомаль подошел к ней так близко, что она чувствовала жар его тела, ощущала пьянящий мужской запах, смешивающийся с запахом океана. Несколько мгновений ни один из них не шевелился. Потом медленно — о, как медленно — он наклонил голову, заслонив собой комнату, заслонив собой все.

Николь тихонько вздохнула и закрыла глаза, когда ее губ коснулись его губы. Теплые и твердые, они неожиданно нежно дотронулись до ее рта.

Она почти пропустила момент, когда Сомаль обнял ее и с силой прижал к себе. Николь закинула руки ему за шею. Поцелуй воспламенил каждую клеточку, каждый нерв ее тела. Чувственное желание росло в ней, вытесняя из памяти события последних дней, всю ее предыдущую жизнь. Магия его прикосновений захватила ее, закружила, подняла над землей…

Когда Сомаль оторвался от ее губ, Николь была не в состоянии открыть глаза, не то что отодвинуться от него.

— Первый поцелуй всегда бывает немного неловким. Лучше попробовать его наедине, нежели перед широкой аудиторией, — произнес Сомаль.

Он отпустил Николь и, отступив на шаг, поднял с пола упавшую рубашку. Передав ей прозрачное одеяние, Сомаль нежно провел пальцем по ее приоткрытым губам, будто намереваясь собрать с них остаток сладостной влаги и унести с собой.

Она смотрела словно зачарованная, как он повернулся и вышел из комнаты. Мягкий щелчок замка вывел ее из заторможенного состояния.

Первый поцелуй? О Боже, неужели будут еще?..

3

Когда Николь проснулась, первая ее мысль была о Сомале. Польстило бы ему это, если бы он узнал? Едва ли. Полночи она проворочалась с боку на бок, пытаясь найти повод отказаться от совершенно неприемлемого предложения Сома-ля. Обязательно должно было быть какое-то иное решение, которое позволит обеим сторонам не потерять ни лица, ни чего-то большего.