Пенни Джордан - Секрет парфюмера

— Твоя бабушка была гречанка, да?

Сейди не желала показаться навязчивой, но ей отчаянно хотелось узнать о нем как можно больше.

— Да. Мои родители работали в компании отца, а бабушка жила с нами и присматривала за мной. Она умерла, когда мне исполнилось четырнадцать. И для семьи настали не лучшие времена.

— Ты до сих пор скучаешь по ней? — догадалась Сейди.

— Да. У нее была не самая легкая жизнь. — Его губы сложились в горькую усмешку. — Ее родители эмигрировали в Австралию в поисках лучшей доли. Мать — моя прабабушка — умерла еще до прибытия в Сидней. Отец с горя начал пить. Бабушка практически в одиночку растила своих братьев и сестер, а также ухаживала за отцом, хотя сама еще была совсем ребенком. Ей исполнилось двенадцать лет, когда семья добралась до Австралии. В двадцать четыре она вышла замуж за моего деда. Когда они познакомились, бабушка работала горничной. В те времена персоналу нельзя было выходить замуж, а ей нужна была работа, чтобы содержать семью. Пришлось соврать работодателям.

— Она, наверное, была чудесной женщиной.

— Была, — с грустью согласился Леон.

В его глазах отразилось нечто такое, чего Сейди никак не могла понять. Грусть и злость странно переплетались в его взгляде. Но на кого он сердился?

— Ты надушилась своими духами, — сменил он тему.

Сейди кивнула, стараясь не выдать своего удовольствия оттого, что он заметил.

— Они сильно отличаются от «Мирры»?

— Немного. — Удовольствие сменилось разочарованием, когда девушка поняла, что он интересуется ее ароматом по деловым соображениям. — Настоящие духи того времени были намного сильнее и, конечно, очень дорогими.

— Дорогими и эксклюзивными, — согласился Леон. — Такую роскошь большинство женщин до сих пор не могут себе позволить!

К изумлению Сейди, его взгляд снова помрачнел.

— Выбрала, что будешь есть?

Девушка поборола желание спросить, что стало причиной такой резкой смены настроения. Вместо этого она так же сухо ответила, что готова сделать заказ.

— Сколько лет тебе было, когда ты впервые обнаружила, что у тебя особенный нос?

Только что принесли их первое блюдо. Сейди взглянула на Леона. Его напряжение исчезло, лицо освещала теплая улыбка.

— Не знаю, — честно ответила она. — Я с детства знала, что хочу создавать духи. Бабушка вдохновила меня, разумеется. Оглядываясь назад, думаю, она родилась не в то время. Она взяла бы бизнес в свои руки, но, имея брата, это было невозможно.

— Я слышал, между ними пробежала черная кошка, — заинтересованно проговорил Леон.

— Мой двоюродный дедушка был игроком. Он растрачивал деньги компании на свою пагубную страсть. Бабушка ненавидела эту его привычку и, в конце концов, возненавидела брата, — призналась Сейди. — Пропасть между ними стала еще больше, когда бабушка вышла замуж за англичанина и уехала с ним в его страну. Но она до самой смерти всей душой любила семейное дело…

— И эту страсть она передала тебе.

Сейди улыбнулась.

— Бабушка обладала страстной натурой.

— Ты наверняка такая же. Очень страстная!

Их взгляды встретились. Сейди вдруг стало трудно дышать, сердце бешено колотилось в груди. Воцарившаяся тишина, интимность сплетенных взглядов посылали Сейди невиданные доселе волшебные ощущения. Еда была совершенна забыта. Леон стал ее пищей, физической и эмоциональной. Если бы сейчас он взял ее за руку и вывел из-за стола, Сейди пошла бы за ним куда угодно.

— Ты не можешь этого знать. Я… — Ее голос звучал приглушенно и хрипло, зрачки расширились, соски напряглись под тонкой материей платья.

— Но знаю. — Его собственный голос был больше похож на хрип, низкий и голодный, заставляющий трепетать. — Я точно знаю, какой ты будешь в моих объятиях, Сейди, какая ты на вкус, как страстно будешь отвечать на мои ласки в постели.

Неужели он произнес это вслух? Впервые в жизни Леон действовал так необдуманно. Он сошел с ума? Абсолютно потерял голову? Да, Сейди очень привлекательная женщина. Но это не значит…

От одного ее взгляда холодный пот прошибал все тело. Так почему он ничего не предпринимает, чтобы уничтожить губительное желание? Потому что не хочет или уже ничего не может поделать?

На коже Сейди выступили мурашки, и тело Леона мгновенно отозвалось на это маленькое происшествие. Проклятье, ни одна женщина не вызывала в нем подобных эмоций в публичном месте с тех пор, как минула юность. Хорошо еще, что стол закрывал очевидное доказательство его возбуждения.

Леон неловко заерзал на стуле, тихо выругавшись себе под нос.

Сейди молча наблюдала за ним. Она едва дышала, не говоря уже о том, чтобы есть или пить. Девушка лихорадочно искала новую тему для разговора. Нужно во что бы то ни стало разрушить сексуальную ауру, возникшую между ними. Но мозг отказывался работать. Если ничего не сделать, Сейди не знала, чем все это может кончиться! Хотя, нет, она отлично знала. И от этого чувствовала себе еще более возбужденной.

За соседним столиком кто-то отодвинул стул. Этот звук привлек внимание Леона. Сейди воспользовалась паузой, чтобы вдохнуть побольше воздуха в легкие, и взяла вилку.

Глава четвёртая

Леон вознамерился вернуть разговор в спасительное русло при первой же возможности. Сейди, кажется, собралась сделать то же самое. Тогда почему он ведет себя так, будто она бросает ему вызов? И почему так активно ищет способ разрушить барьеры, которые она выстроила вокруг себя?

Он никогда не считал себя человеком, падким на женскую красоту, но сейчас…

Леон смотрел на рот Сейди. У нее пухлые нежные губы, и, если она накрасила их, цвет помады был естественным, едва заметным. Он ненавидел целовать женщин, которые красят губы ярко-красной помадой. Целовать губы Сейди, целовать каждый сантиметр ее тела было бы удовольствием, за которое сейчас Леон отдал бы все на свете!

В отчаянии пытаясь взять свои эмоции и желания под контроль, Сейди дождалась, пока им принесли второе блюдо, и спросила, прочистив горло:

— Почему ты решил купить «Франсин»?

На мгновенье Сейди показалось, что он не собирается отвечать, но тут Леон взглянул на нее.

— Это казалось естественным. В конце концов, мы огромная корпорация, но парфюмерного дома в наших активах до сих пор не было. — Леону не хотелось сейчас обсуждать свои дела с Сейди. Он вообще не хотел ни о чем говорить с ней. В этот момент он предпочел бы, чтобы губы Сейди ласкали его разгоряченное тело.