Таких не бывает (СИ) - Юлия Резник
— Зури — большой фанат романов про любовь, — устало пояснила Белка, когда они с Фокиным спустили вниз последнюю сумку.
— Да?
— Угу. Ей кажется, что это ужасно романтично.
— Что именно? — Фокин взял ладошку жены и провел большим пальцем по трепыхающейся на ее запястье венке.
— То, что вы меня спасли от брака с нелюбимым.
— Ну, так-то звучит романтично, да… — усмехнулся он. — Пристегивайся. Поедем. Я чертовски устал. Хочется уже пожрать и завалиться спать. Или кино посмотрим, м-м-м? Ты любишь кино?
— Да… Да, я люблю. Французское.
— Ну, можно и французское.
Они говорили о таких пустяках! Тогда как ее прежняя понятная жизнь на глазах рушилась. Нет, Гордей Александрович, конечно, красиво говорил. И в моменте даже понятно. А сейчас Белка вот опять задалась вопросом, зачем ему это все… А тут еще телефон зазвонил. Дядя! И такая паника ее накрыла… Такая паника! Белка приложила трубку к уху, но даже вымолвить ничего не успела, слова вставить между дядькиными криками. Сидела, тупо со слезами на глазах пялясь на мужчину, которого еще два дня назад не знала, и который теперь стал ее мужем, и вздрагивала только на каждом обидном слове. Пока он не сказал:
— Дай сюда.
— А?
— Телефон, говорю, дай.
И вот тут ее муж открылся с еще одной стороны. Жесткой, подавляющей… Нет, он не сыпал в ответ оскорблениями, и даже голоса не повысил. Напротив. Кажется, чем больше ее дядька распалялся, тем холоднее и сдержанней становился ее муж. И вот это… именно это, да, до костей ее пробирало.
— Испугалась? — спросил Фокин, едва отбив вызов.
— Нет, — соврала Белка.
— Испугалась, — усмехнулся он. — Но ты это зря. Я же не всегда такой… Просто некоторые понимают исключительно язык силы.
Белка не сразу, но все же кивнула.
— Ладно. Так вы все решили? Он… он оставит меня в покое?.
— У него нет выбора. Ты моя. А за свое я… — Фокин осекся и уставился перед собой, хмуря темные брови.
Глава 6
Ночью Белка совсем не спала. Лежала в своей постели, закрыв глаза, считала до ста и обратно, но сон не приходил — мешали роящиеся в голове мысли. Она думала о своем прошлом, вспоминала счастливое и беззаботное детство: как они с друзьями бегали по горам, плескались в море, в котором сколько не иди — вода не понималась выше коленок. И солнце так пекло, что к октябрю она загорала дочерна. Вспоминала маму и отца, многочисленную родню, которая теперь наверняка от нее отвернется, моменты, когда была счастлива, и по какой-то совершенно необъяснимой причине чувствовала себя все более одинокой и потерянной в этом огромном, очень красивом, наполненном настоящим антиквариатом доме. Почему-то она очень удивилась, что Фокин живет в месте вроде этого… И не удивилась одновременно с тем.
По всему выходило, что ее муж был из богатой семьи. Может быть, даже какого-то знатного рода. Откуда-то ведь взялись все эти сокровища! Наверное, Белка могла бы у него об этом спросить. Но так измучилась за этот день, что не решилась. И вот теперь лежала без сна, не зная, что ей и думать.
Приподнявшись на локте, Белка еще раз окинула взглядом спальню мужа. Льющийся в окно свет наполнял комнату нежно-золотистым свечением, отражался от латунных бра и рассеивался по углам. Белка вытянула руку и провела по простыне из тончайшего хлопка. Как она поняла, что это именно ее супружеская постель, если ее муж так к ней и не пришел? По запаху… Подушка, которую Белка поднесла к носу, пахла сандалом и ладаном.
И все-таки. Почему он с ней не лег? Ведь это теперь его право! А если Гордей Александрович, не воспользовавшись им, решит, что с ней слишком много проблем, и просто выгонит? Что она будет делать?
А если придет, что?
Изабелла не очень хорошо запомнила свой первый и единственный раз, но… Боже, как же больно ей было! Какой ужас она испытала. Животный совершенно ужас и бессилие!
Нет. Не пришел, и ладно. Может, он вообще… не может. Все-таки Гордей Александрович ее прилично старше. Или у него кто-то есть. Белка совсем не разбиралась в этой стороне жизни. Вот почему ее так сильно сбивало с толку происходящее. Она и стеснялась очень, и радовалась, что ей не пришлось под него ложиться, и в то же время ощущала что-то совсем уж несвойственное ее характеру. И очень-очень похожее на ревность. Жгучую, острую, черную…
Белка накрылась с головой подушкой, но стало только хуже. Запах Фокина здесь был таким концентрированным, что создалось ощущение, будто он и есть — ее воздух. Промаявшись еще пару часов, Белка подхватилась. Страшно робея, умылась, почистила пальцем зубы (не решаясь открыть шкафчик в поисках новенькой зубной щетки) и, желая доказать Гордею Александровичу, что не зря он на ней женился, отправилась на кухню. Мама учила, что мужчину довольно легко умаслить. И вкусной еде в этом смысле отводилась немаловажная роль.
Вот только не из чего ей было готовить! Холодильник был почти девственно пуст. Белка обошла все полки, сунула нос в каждый ящик и, наконец, наскребла продуктов хотя бы на что-то…
Когда через час Фокин встал, она уже доставала из духовки последний чуду. И если бы Белку так не шокировал вид его голой крепкой груди, покрытой волосами, она бы непременно заметила ошалевший взгляд Гордея Александровича, которым он окинул накрытый к завтраку стол.
— Это что? — спросил он, подходя ближе и запихивая в рот успевшую остыть лепешку.
— Каша из топора почти что, — пролепетала Белка. — Да вы подождите, я чай сейчас сделаю. Или кофе…
— Фкушно, — похвалил Фокин. Пережевал, активно работая челюстями, плюхнулся на стул и Белку за поясок халата к себе подтянул. — Кофе я и сам сварю. Ты что, вообще не спала?
— Спала! Это все быстро готовится.
— М-м-м, хозяюшка. Обалдеть. Сама чего не ешь?
Какой там ешь?! У нее и кусок не лез в горло. Он же сидел в одних пижамных штанах, а она на нем, и… В общем, так-то она не была совсем дикой. И понимала, что у Гордея Александровича утренняя эрекция.
— Еще не успела, — сглотнула Белка и уставилась на блестящие от жира губы мужа. Он с утра не успел побриться, и его щеки отливали синевой.
— Ешь. Потом некогда будет. У нас куча планов, — распорядился Фокин, поднося к ее губам надкусанную лепешку. Мучительно покраснев, Белка отхватила кусочек. Поерзала… И от того зрачки ее мужа расширились, как
