Долли Нейл - Секрет любви

— Моя подача, — сказал Том, выиграв гейм.

— Я знаю правила.

Его лицо расплылось в очаровательной и обезоруживающей улыбке, а Джейн перекосило от злости.

— Разгром? — язвительно бросил он.

— Подавай, черт возьми!

Том передернул плечами, пропустив мимо ушей ругательство.

— Ладно.

Девушка не поняла, что произошло. Она увидела, как его рука взметнулась над головой, как Том, выгнув торс, приподнялся на носках, а затем резко опустил руку. Следующее, что она заметила, был мяч, непостижимым образом улетевший от нее в сторону.

— Пятнадцать — ноль, — замогильным голосом объявил Том. Джейн предпочла бы, чтобы он кричал от радости.

Следующая подача оказалась столь же сильной, быстрой и неберущейся.

— Ты слишком сильно подаешь! — крикнула она.

— Ты просто не следишь за мячом. Будь внимательнее.

— Я его не вижу, — пробормотала Джейн, готовясь взять следующую подачу.

— Что ты сказала? — галантно осведомился он.

— Ничего, подавай.

Следующий мяч просвистел в опасной близости от головы Джейн.

— Черт побери, ты подаешь слишком сильно! Ты чуть не убил меня, — закричала она.

— Ты просто злишься оттого, что я подаю навылет. Хочешь, закончим?

— Нет. Но я не мишень, подавай потише.

Судя по тому, как Том размахнулся, девушка поняла, что следующая подача окажется сильнее прежних. Вне себя от злости, она бросила ракетку и отвернулась.

— Я не собираюсь играть с потенциальным убийцей.

Но Том уже не мог остановиться. Он вложил всю мощь в удар, и мяч, даже не коснувшись земли, с невероятной силой врезался в Джейн.

Она резко вскрикнула, слезы брызнули из глаз. Нестерпимая боль вызвала у нее тошноту, в глазах потемнело. Боль, голод и жара все же дали себя знать — Джейн как подкошенная рухнула на корт, потеряв сознание.

3

— Прости меня, Джейн, пожалуйста, прости. Я не хотел причинить тебе боль.

Том говорил тихо и взволнованно, сбиваясь на шепот. Слова раскаяния, словно капли прохладного дождя, привели девушку в чувство, но она не торопилась показывать это.

Пусть всего на несколько секунд, но Джейн хотелось еще понежиться в его объятиях, ей нравилось ощущать, как подбородок Тома касается ее головы. Исходившее от мужчины тепло, рука, легкими движениями массировавшая пострадавшее от удара бедро, убаюкивающий голос — все побуждало Джейн как можно дольше оставаться беспомощной.

— Извини, извини.

Она полулежала на траве, которая покалывала ее обнаженные ноги. По-видимому, Том вынес ее на руках с корта и до сих пор не выпустил из объятий. Как прекрасно чувствовать эти сильные и надежные руки! Будь у нее выбор, она бы осталась в их плену навсегда, слушала бы этот низкий голос, произносящий нежные слова…

Веки Джейн дрогнули, и, открыв глаза, она встретилась взглядом с Томом, который склонился над ней так низко, что их лица почти соприкасались.

Он облегченно вздохнул и тихо спросил:

— С тобой все в порядке?

Почувствовав на лице теплое дыхание, плененная его близостью, она утвердительно кивнула.

— Да.

— Пожалуйста, извини меня. Я не хотел причинить тебе боль.

— Я знаю. — Почему она с такой готовностью прощает его? Ей следует хотя бы рассердиться, а вместо этого она лежит в истоме и благосклонно дарует ему прощение. Но ведь стоит ей проявить недовольство, и он выпустит ее из своих объятий, перестанет смотреть на нее с неописуемой нежностью.

— Все мое внимание было обращено на мяч, — продолжал корить себя Том. — Когда я заметил, что ты отвернулась, было уже поздно. — Он дотронулся до ее щеки. — Мне очень жаль. Ни за что на свете я не решился бы причинить тебе боль.

— Но ты рисовался на корте, — проворчала Джейн.

— Да, рисовался, — покаянно признал Том.

Он беззащитно улыбнулся, и сердце девушки наполнилось теплом, а грудь начала трепетно вздыматься. Это было то самое упоительное состояние, от которого перехватывает дыхание и надежду вновь пережить которое Джейн похоронила, когда распался ее брак. Неужели сейчас она действительно испытывает это восхитительное чувство? Происшествие на корте тому виной или причина в чем-то ином, более значительном?

Ее глаза жадно следили за лицом Тома. Она хотела как можно дольше наслаждаться давно забытым радостным бурлением крови.

— Ты очень хорошо играешь в теннис, — едва узнавая свой голос, сделала она комплимент.

Том долго не отвечал, его глаза тоже неотрывно смотрели в ее лицо. Казалось, он старается запечатлеть в памяти мельчайшие детали ее облика. Наконец его взгляд застыл на губах девушки. Срывающимся глухим голосом Том сказал:

— В колледже я был чемпионом.

Воцарилось долгое многозначительное молчание, они смотрели друг на друга, словно каждый, не имея до этого такой возможности, страстно мечтал насладиться внешностью другого. Джейн приоткрыла рот. Том сделал то же самое. Похоже, ее сердце готово выскочить из груди — или это бешено колотится его сердце?

Рука Джейн скользнула за воротник его тенниски.

— Том?

— Джейн…

Он все ниже и ниже склонял голову. Девушка безотрывно следила за его губами, они уже почти касались ее губ, она ощущала их вкус… Вот сейчас, сейчас…

Джейн почувствовала, как напряглись его мышцы, и услышала тяжелый вздох. Бессознательно пальцы Тома стиснули ее бедро, но он тут же разжал их, словно обжегшись. Резким движением он вскинул голову, порывисто вскочил на ноги, и Джейн очутилась на траве.

Том отошел к растущему поблизости дереву и прижался лбом к грубой коре ствола. Тяжело дыша и дрожа всем телом, он безостановочно бил себя кулаками по бедрам, всем своим видом напоминая человека, отчаянно пытающегося восстановить утраченный над собой контроль.

Испытывая безмерную обиду и разочарование, девушка поднялась с травы. Ей с трудом удалось устоять на ногах — полученная травма давала себя знать. Тупая боль пульсировала в ушибленной ноге.

— Что случилось, преподобный Уорбер? — тоном, полным сарказма, осведомилась она. — Неужели презираемая вами женщина чуть не ввела вас в соблазн? Небесам не угодно, чтобы вы целовались с таким мерзким созданием, как я?

Том резко повернулся, его голубые глаза метали молнии. Джейн заметила, что ему стоило неимоверных усилий спокойно произнести:

— Тебе лучше посидеть, пока не вернутся родители. Ты едва оправилась от обморока.

— А кто в этом виноват? Кому, как не тебе, знать, что кротость одна из главных добродетелей? Ты же во время игры просто распоясался. Теперь этот ужасный синяк не пройдет целый месяц.