Филис Хаусман - Наше прошлое, вернись!

Появление медсестры прервало эти мысли. Но прежде Мигуэль страстно прижал Лору к своей груди и прошептал по-испански:

— Вместе, дорогая… Навсегда вместе…

В тот же день их обоих выписали из больницы. Они были еще слишком слабы, чтобы вернуться в глухомань, к местам своей работы, поэтому их временно разместили в небольшом пансионе около штаб-квартиры Корпуса мира.

Лора все еще не могла понять, насколько серьезны были слова Мигуэля, произнесенные в больнице. И ждала, что он скажет или сделает еще что-нибудь такое, из чего станут ясны его настоящие чувства к ней.

Но Мигуэль, казалось, забыл о своих обязывающих заявлениях. И это все более повергало Лору в отчаяние. Нет, он больше не избегал встреч с ней, как тогда, в последние дни стажировки. Впрочем, О'Брайан просто не мог этого делать. Не говоря уже о том, что они ели за одним столом, они оба теперь работали в штаб-квартире Корпуса мира. Это произошло после того, как у Лоры сняли послеоперационные швы, а врачи подтвердили нормальный ход выздоровления Мигуэля.

Каждый день стал для девушки сладкой агонией. Мигуэль был совсем рядом. И в то же время — бесконечно далек от нее. Он постоянно выдерживал дистанцию. Единственное, что оказалось общим, так это, пожалуй, прозрачный, пахнувший хвоей воздух Кито…

Но вот вечером, в одну из пятниц, через несколько дней после того, как Лоре было предписано в ближайшее время возвратиться в Сан-Габриел, они сели ужинать. И тут что-то изменилось в их отношениях. После десерта Мигуэль постучал пальцем по рекламной странице лежавшей рядом газеты и спросил:

— А что, если нам закатиться куда-нибудь в кино?

Она кивнула в знак согласия.

— Вот, в «Симоне Боливаре» идет «2001». Я бы с удовольствием посмотрел этот фильм.

— Мне он тоже очень нравится, — согласилась Лора, стараясь подыграть настроению Мигуэля. — Я бы только хотела его получше понять.

Длинный странноватый фильм они просмотрели в глубоком молчании. Но, возвращаясь в пансион, подробно обсуждали каждую сцену, каждую реплику героев, каждую находку режиссера. При этом так увлеклись, что затеяли громкий спор в коридоре на втором этаже. Их возбужденные голоса эхом отдавались от стен.

Дверь ближайшей комнаты неожиданно распахнулась, и на пороге выросла длинная мужская фигура в ночной рубашке.

— Черт побери, может, вы все-таки пойдете к себе и дадите мне спокойно спать! — прогремел срывающийся от бешенства голос.

Поняв, что еще секунда — и разгорится скандал, Лора повернула ключ в замке своей комнаты, юркнула внутрь и, втащив за собой Мигуэля, закрыла дверь.

Она попыталась унять охвативший ее смех, но безуспешно. И тогда, обняв Мигуэля обеими руками за талию, зарылась лицом в рубашку на его груди. Ответный смех О'Брайана затух в волосах Лоры. Его руки все крепче сжимали тело девушки, как будто он пытался удержать равновесие, которое оба могли потерять в порыве неуемного веселья.

Лора так никогда и не смогла вспомнить, в какой момент их смех перешел в нечто совсем иное. Возможно, тогда, когда ей вдруг непреодолимо захотелось посмотреть в бездонные зеленые глаза. Она подняла голову. Веки Мигуэля были плотно сомкнуты. И тут из его груди донесся сдавленный стон:

— Ты мне безумно нужна, Лора! Я больше не могу себя сдерживать!

Она молчала. Даже тогда, когда его губы стали лихорадочно искать ее. Такой голодной страсти Лора не ожидала от их первого поцелуя. Ни от Мигуэля, ни от себя самой… Можно было подумать, что они оба всю жизнь только и ждали этого момента и готовились к нему. Ее губы инстинктивно открылись навстречу его языку. Не прерывая поцелуя и не сговариваясь, оба сделали шаг к кровати…

Сильные нежные ладони Мигуэля блуждали по телу девушки, ласкали его. Тонкие длинные пальцы смуглых рук проникали в самые интимные места. И только когда на пол упали последние предметы их одежды, а его затвердевшая возбужденная плоть коснулась ее горевшего огнем желания лона, Лора поняла, на какой опасный путь они вступили.

— О, Мигуэль, мы не должны! — простонала она. — Твоя нога еще не зажила, а у меня не зарубцевался шов… Так нельзя!

Лора смотрела в лицо Мигуэля, исказившееся от боли, до этого забытой в порыве страсти.

— Боже мой, Лора, прости меня! Я лишился рассудка! — зашептал он и принялся шарить одной рукой по полу в поисках одежды.

Но Лора судорожно схватила его за плечи.

— Мигуэль, милый, не уходи! Обними меня и дай дотронуться до…

Ее руки заскользили по обнаженному телу Мигуэля, но остановились у перевязанного бедра.

— Лора… Не бойся… Дальше… — прошептал Мигуэль.

Пальцы послушно поползли вниз, к промежности, пока не достигли его затвердевшей плоти.

— Да, да! — простонал Мигуэль. — Боже мой, какое блаженство!

Его рука разжалась, выронив поднятую рубашку. И пальцы Мигуэля оказались между ног девушки, повторяя ритмичные движения ее ладони, крепко сжимавшей мужскую плоть.

Они лежали, повернувшись друг к другу. Их губы слились. Пальцы рук возбуждали взаимную страсть. Их тела могли и не сливаться друг с другом. Но Лора чувствовала, как они превращаются в одно эмоциональное целое. И даже после, когда пик наслаждения был пройден, она еще долго не находила в себе сил разжать пальцы.

В проникавшем через окно лунном свете рельефно вырисовывалось обнаженное тело Мигуэля. Лора нежно проводила свободной ладонью по его широким плечам, сильной шее, резко очерченным скулам и подбородку.

— Ты так прекрасен! — прошептала она.

Он долго, чуть ли не минуту, смотрел на нее. Потом грудь его заколыхалась от приступа смеха.

— Думаю, все это я получил в наследство от родителей, дедушек и бабушек.

Он дотронулся своей смуглой рукой до ее белой кожи.

— Мне также кажется, что тебе повезло: за два месяца стажировки никто в Корпусе мира так и не догадался, что ты слепая.

— Что? Я слепая? Но в таком случае я далеко не одинока!

— Как это понять?

— А так. За несколько дней до отъезда из Мэриленда мы устроили маленький девичник. — Она улыбнулась, вспомнив, что этот «девичник» длился всю ночь. — Так вот. Поначалу некоторые из нас тщетно пытались одолеть какое-то отвратительное вино. Но к двум часам ночи мы принялись разбирать по косточкам всех тамошних мужчин. Самым красивым был безоговорочно признан Том Силбер. После чего каждая из нас призналась, кого бы желала иметь у себя в постели.

На лице Мигуэля появилось выражение столь крайнего изумления, что Лора рассмеялась:

— Только не старайся меня уверить, что мужчины не ведут подобных разговоров о женщинах.