Эдриан Маршалл - Спаси своего принца

Шон совершенно не разбирался в финансовых вопросах, но безгранично доверял Эммету, за что последний платил ему абсолютной честностью в делах. Эммет Мэдлоу был редкостным пройдохой и прекрасно знал, что может облапошивать и обворовывать Милано так, как ему вздумается. Однако Эммета привлекал не столько обман, сколько азарт. Но обманывать Шона Милано было все равно что обманывать трехлетнего ребенка, а этот вариант Эммета совершенно не устраивал.

Но, увы, через несколько лет золотые времена сменили времена провальные. Как это часто бывает, фильмы некогда популярного режиссера начали подвергаться беспощадной критике. Рейтинги стремительно падали, сборы оставляли желать лучшего.

Около года, вопреки настойчивым просьбам Эммета уцепиться хотя бы за какой-нибудь сценарий, Шон Милано провел в глухом молчании. И только когда на глаза режиссеру попался роман Альфреда Швидке «Мой странный дом», Шон наконец заговорил. Нет, он не просто заговорил — он затараторил без умолку. Об этом романе Шон прожужжал Эммету все уши.

Главный герой романа — писатель — получил в наследство от бабки домик в маленьком городке, куда немедленно переехал, чтобы спокойно закончить свой очередной шедевр. Однако покой писателю мог разве что сниться: в домик к нему начали захаживать любопытные гости — призраки, которые постоянно донимали его своими россказнями и мешали бедняге работать. Одним из этих призраков оказалась красивая девица по имени Элисон Хадсон.

Семейная ценность — магический крест, усыпанный александритами, — послужила причиной того, что женщины в роду Хадсон умирали, так и не выйдя замуж, или становились жертвами злых сил. Все дело в том, что александритовый крест некогда был наделен огромной силой, которую мог получить лишь мужчина, женатый на одной из представительниц семейства Хадсон.

Этот крест пытался заполучить ужасный колдун, живший по соседству с Хадсонами. Когда-то он вознамерился жениться на Элисон, но она узнала о его коварных планах, и колдун расправился с ней.

Теперь же настала очередь внучки ныне покойной Элисон… Чтобы добраться до нее, колдун вселился в тело ее жениха, поэтому призрак Элисон настоятельно требовал, чтобы писатель отложил в сторону свой недописанный роман и бросился спасать ее внучку…

Что оставалось делать писателю? Разумеется, послать к черту свой роман и броситься на борьбу с силами зла, не забыв при этом влюбиться во внучку призрачной Элисон…

Внимательно выслушав Шона и обреченно вздохнув, Эммет Мэдлоу направился с готовым сценарием в компанию «Вэйнроуд», ту самую, в которой Милано начинал свою режиссерскую карьеру.

В «Вэйнроуд» покумекали и сделали предложение Швидке. Альфред Швидке — автор, популярный лишь в узких кругах и пишущий, по слухам, за смешные гонорары, — сразу же согласился. Милано решил писать сценарий сам, и Швидке не слишком этому противился, правда, потребовал, чтобы с ним согласовывали любые изменения, касающиеся характеров персонажей. Шон внес лишь незначительные изменения, так что все были довольны. «Вэйнроуд» обещали организовать хорошую рекламную кампанию, а от Шона требовалось снять очередной шедевр на уровне трех первых фильмов. То, что на главные роли удалось заполучить Оливье Лава и Луизу Бергман, еще больше подогрело интерес к картине.

В общем, начало было многообещающим, но Эммет знал, как опасна преждевременная радость. В преддверии съемок он волновался больше Шона и ломал себе голову над вопросом: что можно сделать, чтобы усилить интерес к «Моим странным друзьям» — так звучало рабочее название картины. Эммет чувствовал, что одной рекламной кампанией дело не обойдется. Высокие рейтинги мог обеспечить яркий, нестандартный ход. Но какой?

В этих раздумьях его и застал Шон Милано. Режиссер уселся рядом со своим партнером и заказал чашку двойного «эспрессо» с коньяком.

— Что-то ты рано начинаешь, Шон, — поприветствовав друга, заметил Эммет. — И вид у тебя неважный. Неприятности?

Шон коротко рассказал Мэдлоу о вчерашних «приключениях» и положил перед ним распечатанный конверт с письмом.

— Вот, читай, — мрачно предложил он. — Я уже насладился творчеством этого кретина.

Прежде чем вытащить письмо, Эммет посмотрел на конверт. Почерк у анонима был аккуратным, почти каллиграфическим. И никакого обратного адреса, разумеется…

«И снова здравствуйте, мистер Милано!

Мои поздравления — говорят, вы затеяли съемки нового фильма. Я рад за вас и искренне надеюсь, что ваша очередная пустая и бессмысленная картина снова провалится.

Хотел бы я знать, зачем вы снова взялись за то, на что никогда не были способны? Не затем ли, чтобы потешить свои неуемные амбиции, которые давно пора состричь садовыми ножницами, как слишком длинные ветки?

Дерзайте, Милано, дерзайте! Только не забывайте о том, что ваш тайный друг и доброжелатель всегда останется с вами, где бы вы ни находились, куда бы ни уехали! Так что напрасно вы так тщательно скрываете название городка, в котором собрались снимать свое очередное, не сомневаюсь „гениальное“, творение. Я и там буду с вами. Я буду с вами везде…

Ваш вечный критик, ваша анонимная совесть.

P.S. Совсем запамятовал — я слышал, что вы женитесь. И с этим тоже могу вас поздравить. Более пошленькой кандидатуры на роль вашей жены, чем Селина Бельски, я даже не представлял. Кстати, ей нравится ваша дурацкая привычка протирать платком посуду?»

— Однако… — Эммет поскреб в затылке и уставился на Шона. — Если он не знает тебя, то, по крайней мере, знаком с твоими привычками.

— Спасибо, утешил.

— Понимаю, — кивнул Эммет. — Но давай посмотрим на это под другим углом зрения. Если всякие психи пишут тебе такие письма и интересуются твоей судьбой, значит, ты — все еще популярен, черт возьми!

— Отлично, Эммет, — Шон скептически усмехнулся и протер платочком края чашки, принесенной официантом, — просто здорово… А когда этот псих выследит меня и прикончит, ты сделаешь из этого рекламу.

— Блестящая идея, — расхохотался Эммет. — Главное, чтобы он добрался до тебя после съемок. Ты только представь себе заголовки в газетах: «Последний пророческий фильм Шона Милано», или «Последнее слово Милано», или «Трагический конец известного режиссера»…

— Ну, хватит, — нахмурившись, одернул его Шон. — Мне не до смеха, если ты не заметил…

— Не хочешь пойти в полицию? — поинтересовался Эммет.

— С чем — с этой бумажкой? — хмыкнул Шон. — И что они сделают? Проведут графологическую экспертизу и вычислят этого анонима? Как же… Надо мной посмеются, не больше.