Кэтрин Росс - Только во имя любви

— Так что насчет сада и бассейна? — спросила Клер.

— Конечно, ей нравится! — гневно встрял Том.

— Том! — Голос Антонио был тих, но предупреждающая нотка слышалась отчетливо, и бухгалтер побледнел и замолчал.

— Мне правда нравится, — осторожно подтвердила Виктория, просматривая поясняющий текст. — Но мне, конечно, нужно увидеть здание своими глазами.

— Это несложно, я организую осмотр сегодня же, — откликнулась Клер.

— Ладно, я оставлю вас, — сказал Антонио, снова глядя на часы. — У меня встреча с архитектором.

— Вы уходите? — Виктория в ужасе посмотрела на него, не зная, что хуже — чтобы он остался или бросил ее наедине с этими людьми.

— Боюсь, что да, — улыбнулся он. — Но команда к вашим услугам. Том организует кредитный лимит на время переезда. — Антонио посмотрел на бухгалтера: — Ты ведь позаботишься о том, чтобы Виктория ни в чем не нуждалась, да, Том?

— Конечно, — с трудом ответил тот, и Антонио про себя улыбнулся: ему не нравилось, как Том взаимодействовал с Викторией последние месяцы, так что отдать его в ее распоряжение было справедливой карой.

— Работайте, — сказал Антонио и решительно направился к двери.

Виктория пошла за ним.

— В чем подвох? — требовательно спросила она, закрыв за собой дверь, чтобы команда не слышала их.

— Подвох?

Антонио повернулся к ней и нахмурился.

— Да ладно, Антонио, вы переводите мой бизнес на новое восхитительное место, открываете кредит для меня… Что вы хотите взамен?

— Вы знаете.

Он совсем развернулся к ней, и она пожалела, что закрыла дверь: в узком коридоре он оказался слишком близко.

Ее сердце забилось неровно, когда она снова подумала о том, что ему было нужно.

— Я должна стать вашей женой на деловой основе, но… Какую арендную плату вы потребуете? Что вы попросите за эту ссуду? — Она заставила себя не отводить взгляда. — Люди не раздают кредиты, не рассчитывая получить намного больше, чем дают.

— Я все сказал вам, Виктория, и больше мне ничего не нужно, — тихо сказал он. — Никакой арендной платы. Считайте, что эти деньги я вам подарил.

— Подарили?

— Да.

Он смотрел на нее, замечая настороженное выражение в зеленых кошачьих глазах.

Он вспомнил, что так же она смотрела на него, когда он впервые вошел в ее ресторан и она еще не знала, кто он. Наверное, ей когда-то сделали очень больно, и теперь она не верит мужчинам даже в нормальных обстоятельствах, а то, что происходило с ней сейчас, было очень далеко от нормы. На секунду ему захотелось узнать, что случилось, но он тут же нахмурился: ему все равно, они сделают дело и разойдутся навсегда.

— Послушайте, Виктория… — Он запнулся, когда она попыталась отодвинуться от него. — Вам нечего бояться, поверьте. Просто выполните свою часть сделки.

Неожиданная мягкость в его голосе обескуражила ее.

— Я не боюсь. — Она вызывающе посмотрела на него. — Мне просто надо знать, что именно вы ждете от меня.

— Ничего не жду. Все, что вам нужно сделать, — появиться, стать моей женой, несколько месяцев пожить со мной в Италии, и мы разбежимся.

— В ваших устах это звучит так просто…

— Это просто, Виктория, потому что я хочу только этого, — перебил он. — Возможно, в конце нашей поездки мы сможем объявить наш брак недействительным, ведь он не будет браком в полном смысле этого слова.

Сделать так, чтобы брак не был браком в полном смысле, похоже, было для него проще простого. Это должно было принести ей облегчение, но болезненное чувство, появлявшееся, когда она смотрела на него, не проходило и было ей непонятно. Она предположила, что это уязвленная гордость, но это было смешно! Она знала, что она не его тип, да и не хотела им быть.

— Что ж, это хорошо. — Виктория гордо подняла подбородок. — Я только не могу понять, почему вы не попросили одну из своих подружек или любовниц — это ведь было бы намного проще.

— Не думаю. — Он смотрел на нее не отрываясь. — Я не хочу впутывать сюда чувства, это все усложнит. Вот почему вы идеально подходите.

Она вспыхнула, оскорбленная. Неужели обязательно быть таким грубым? Она и так знала, что совсем не красива и он ни за что не влюбился бы в нее.

— Значит, я должна играть непорочную женушку, пока вы будете продолжать развлекаться со своими подружками, я правильно поняла?

Она подняла подбородок еще выше.

Он нахмурился:

— Хотите — верьте, хотите — нет, но кое-какое уважение к институту брака у меня все-таки есть, и я считаю себя честным человеком. Я бы никогда никого так не оскорбил.

— Я не буду чувствовать себя оскорбленной! Мне все равно! — разгневанно выкрикнула она.

— Возможно, но я все равно не стану так поступать. — Его голос был удивительно мягок. — И я буду заботиться о вас. Поверьте, я могу сдерживать себя вдали от искушения.

Она тяжело сглотнула и вдруг поняла, что он может разбить женщине сердце, не осознавая этого.

— Я могу позаботиться о себе сама…

Он прижал палец к ее губам, заставляя замолчать. Это было небрежное прикосновение, не несшее в себе никакого умысла, но ее обдало волной жара.

— Я позабочусь о вас. Все будет хорошо, — мягко сказал он. — Даю слово.

На секунду его взгляд задержался на беззащитном изгибе ее губ, потом встретился с ее взглядом, и Викторию охватило странное тянущее чувство. Он отпустил ее, и ее желудок сжался, как при головокружении.

— Я пришлю вам условия нашего брака и контракт, чтобы вы могли ознакомиться с ними, прежде чем подписать.

Как он мог, так прикоснувшись к ней, непринужденно перевести разговор на деловые темы? Она проглотила комок. Что такое с ней происходит? Ей следовало заявить, что она тщательно проштудирует контракт на предмет любых отклонений от их договора, потому что ни на грош не верит ему, но голос изменил ей.

— Да, и еще, — добавил Антонио, — не слушайте чушь, которую может нести Том. Он всего лишь бухгалтер, главная тут — вы.

Ожидал ли он, что она поблагодарит его? Внутри у нее бушевали гнев и смятение и не было никакой благодарности. Однако ее и не требовалось — он уже шел к двери в зал.

Губы все еще покалывало, и она прижала к ним руку, словно желая стереть след его пальцев. Как могло такое легкое прикосновение так глубоко взволновать ее?

Она глубоко вздохнула и повернулась к двери в комнату, напоминая себе, что Антонио Кавелли ей не союзник — он ее враг, и он обещал позаботиться о ней, проявляя такую щедрость и помогая выпутаться, единственно потому, что это устраивало его. Необходимо было помнить об этом и не терять бдительности, потому что через неделю, как бы ни пытался он смягчить удар, ей придется выйти замуж за своего врага.