Холли Престон - На вершине счастья

— Вот именно, бурный, — согласилась я и рассказала о пожаре. Миссис Тилли не переставала охать и ахать во время рассказа. Пожары — это такая ужасная штука. Вот она знавала человека… Она прервала свой третий рассказ о пожарах и поднялась — пора было приниматься за дела. А Клер начала расспрашивать о Джонни, ей хотелось знать, где мы познакомились, да как я узнала, что им нужна няня.

Я поведала ей все без утайки, даже то, как лгал мне жених кузины, стремясь поскорее выжить из дома. Я только просила ничего не говорить Ричарду.

— Но почему? — удивилась Клер. — Наоборот, нужно все ему рассказать. Ведь он обращается с тобой, как с нанятой прислугой.

— Да, уж это-то я прекрасно ощущаю! — призналась я. — Видела бы ты выражение его лица, когда он застал меня крадущейся по лестнице в три часа утра. Думаю, Ричард нарочно поджидал меня. И все же лучше ему не знать, что я провожу в Англии свой отпуск. Не хочется ставить его в неловкое положение. Он все-таки человек весьма симпатичный. Надо отдать ему должное, он прекрасно справился и с хозяйством, и с работой в фирме, и с детьми.

— Особенно великолепно ему удалось разделаться со мной и моими гостями, — язвительно дополнила Клер список достижений Ричарда. — Но в одном можешь быть уверена, Кирсти, Ричард совсем не подкарауливал тебя. Когда он разбудил меня утром и попросил приготовить завтрак, он морщился от страшной зубной боли и жаловался, что всю ночь не мог сомкнуть глаз. Он сказал, что идет к дантисту, и просил не будить тебя, потому что ты поздно легла.

— О, Клер, мне так стыдно! Как я могла подумать, что он шпионит за мной?

— Ричард на это не способен. — Зазвонил телефон, и Клер поспешила снять трубку. Вернувшись, она радостно сообщила: — Все идет, как нельзя лучше. Ховарда и Имоджин выписывают завтра. Брат отвезет Имоджин в санаторий, где она останется до окончательного выздоровления, побудет там с ней в субботу и воскресенье, а в начале недели вернется домой. Я так рада! Ведь в среду у него день рождения. И у меня! Обычно мы приглашаем нескольких его друзей и одного или двух моих. На сей раз придут только избранные. — Она вновь наполнила наши чашки кофе и принялась задумчиво размешивать сахар.

— Да, — очнулась она от своих раздумий, — я отвезу детей к приятелям на ферму в эти выходные дни. Им там страшно нравится. Заодно Ричард передохнет, и ты будешь свободна.

Так без всяких усилий со своей стороны я получила выходной на уик-энд. Это было похоже на чудо.

Допив свой кофе, Клер предложила устроить пикник для детей. Я, конечно же, согласилась, перед уходом позвонила Джонни и сказала, что принимаю его предложение провести выходные вместе. Он обрадовался, но тут же сообщил:

— Послушай, Скотти, мы не сможем увидеться до субботы. Я уезжаю в командировку по заданию. Давай сразу договоримся о встрече. Нам лучше выехать пораньше. В шесть утра ты сможешь?

Мы договорились встретиться у большого дуба на перекрестке. Джонни тихонько засмеялся, вообразив, как будет, словно орангутанг, качаться на ветках, поджидая меня.

День прошел отлично. Все веселились от души. Мы с Клер качали детей на качелях и качались сами, дурачились, играли в мяч так, что даже другие дети захотели к нам присоединиться. Их мамы охотно рассказывали, чем болели их дети да каких успехов добились в школе, а потом Клер захотела послушать о моем детстве.

— О, Кирсти, как я тебе завидую! — призналась она после моего рассказа. — Мои родители погибли, когда я была совсем маленькая. Думаю, потому мне бывает иногда так одиноко. Не пойми меня превратно. Ховард и Имоджин всегда были добры ко мне, но все же они не смогли заменить мне семью.

— Перебирайся к нам, — весело предложила я. — Стоит сказать, что ты моя подруга, и тебя примут с распростертыми объятиями.

— Не удивляйся, если найдешь однажды записку в моей комнате, — засмеялась Клер. — «Я поехала к тебе в гости».

Благодаря Клер я осознала, какое это счастье — жить среди веселых, любящих друг друга людей. Интересно, у Ричарда было тяжелое детство? Я попросила Клер рассказать о его родителях. И она ответила, что это — добрейшие прелестнейшие люди. Они находятся в круизе, но когда вернутся через десять дней, то с удовольствием забрали бы детей.

— Тогда почему Ричард такой угрюмый?

Подумав, Клер ответила:

— Он не всегда был таким. В прошлом году его коварно предали.

— Кто? — удивилась я.

— Девушка, с которой он был помолвлен, разорвала отношения, узнав, что его фирме грозит банкротство. Он до сих пор тяжело переживает этот разрыв.

— Такое впечатление, что он совершенно утратил интерес к женщинам.

— Да нет. Время от времени Ричард встречается кое с кем. Но безо всяких серьезных намерений. Во всяком случае, я на это надеюсь. Мне совсем не нравится его теперешняя пассия. Знаешь, я видела Маргарет всего один раз, но и этого оказалось достаточно. Между прочим, мне и Камилла не нравилась из-за своей холодности. Я не могла понять, что в ней нашел Ричард, хотя моего мнения никто не спрашивал.

В голосе Клер сквозила обида. И я опять вспомнила о своем предположении, что она влюблена в Ричарда.

К нам семенил Дэвид. Он нес мяч и что-то лепетал на своем языке, который я так еще и не научилась понимать. Клер тоже ничего не понимала, а вот Филипп и Мишель, кажется, могли кое-что разобрать. Клер постоянно дразнила Дэвида, спрашивая, когда же он, наконец, перестанет разговаривать на иностранном языке и заговорит на родном. По ее мнению, малыш отставал в развитии, но это никого не беспокоило. Миссис Тилли верила, что придет время, и он заговорит так, что и не остановишь.

Дэвид уронил мяч мне на колени и обезоруживающе улыбнулся. Я не удержалась и принялась тискать ребенка:

— Какой славный малыш! Сейчас я тебя съем!

Я сделала вид, что собираюсь откусить ему носик. Он засмеялся и уперся ручонкой в мой подбородок. Как же заразителен был его смех! Я поцеловала кудряшки на затылке и легонько подула ребенку в шейку. Малыш залился радостным смехом. И вдруг обхватил меня своими ручонками. Сдерживая навернувшиеся слезы, я поняла, как непросто нам будет расставаться.

Мы пробыли в парке до пяти часов. К тому времени я насквозь пропиталась солнцем и утвердилась во мнении, что жизнь прекрасна. Ричард пил чай, когда мы вернулись. Его левая щека заметно распухла.

— Ох, и намучился я с этим зубом, — пожаловался он. В ту минуту он напомнил мне моих братьев. Великаны молили о сочувствии даже перед обычным пломбированием зубов.

Я предложила Ричарду съесть хотя бы немного супа, чтобы подкрепиться. Он согласился, признавшись, что уже несколько дней практически ничего не ел.