Дорис Уилкс - Поверь и пойми

— Что нам делать? — На грудь ей как будто давила тонна гранита, глаза опухли от слез, она смотрела на Марка с такой надеждой, словно именно он мог все исправить.

— Пока ничего! Подождем, что выяснит полиция.

Отвернувшись, Марк поставил стакан на узкий подоконник и остался у окна, глядя на раскачиваемые легким ветерком ветви вяза, растущего около дома.

— Ждать?.. — Неожиданно почувствовав прилив сил, Шэрон вскочила на ноги и выбежала на середину комнаты. — Я не могу просто сидеть здесь и ждать, пока кто-то будет искать моего сына!

— А мне он разве не сын? — резко спросил Марк.

Шэрон содрогнулась от рыданий.

— Да, но ты не любишь его так, как я! — вырвалось у нее.

— Не смей… — Марк замолчал и, сурово сжав губы, шагнул к жене. — Ты думаешь, — он явно сдерживался, — раз Бобби не жил вместе со мной в последнее время, я его не любил?!

— О, не делай этого! — Шэрон нервно сжала ворот блузки. Боже, помоги ей вынести это!

— Не делать что? — Голубые глаза Марка сузились.

— Не говори о нем в прошедшем времени!

— Не будь смешной! — Марк раздраженно взмахнул рукой, как бы отгоняя от себя произнесенные женой слова. — Если бы Бобби находился с тобой, то ничего бы не случилось! — вдруг выпалил он.

Конечно, муж обвинял во всем именно ее, с горечью подумала Шэрон.

Только гораздо позже она поняла, что это говорили его боль, чувство беспомощности и растерянности. Марк был вне себя оттого, что ничего не мог сделать. Ведь обычно для исполнения любого желания ему достаточно было лишь щелкнуть пальцами.

А она, Шэрон? Что делать ей? Она и так была не в силах избавиться от чувства огромной вины. Если бы не ее работа! Если бы она не висела так долго на телефоне, обсуждая вещи, казавшиеся теперь совершенно неважными, Габби могла бы позвонить ей раньше, чем в полицию, и можно было бы что-нибудь предпринять. Хоть что-нибудь! Если бы… Но время не вернешь назад!

— Может быть, если бы на первом месте для тебя были жена и ребенок, а не забавы с Джулией, Бобби был бы сейчас здесь! — с горечью парировала она, прекрасно понимая, насколько глупо подобное обвинение.

Даже полицейские, выяснив, что супруги не ладят, прямо поинтересовались у Шэрон, не спрятала ли она ребенка сама, желая помешать его встречам с отцом. Но голос разума был уже не властен над нею.

— Ведь именно ты настаивал на том, чтобы я оставила Бобби в этой стране! Если бы я увезла его… Что, если ты задумал таким образом…

Неясная мысль вдруг обрела реальные очертания. Разве она не заявила Марку, что будет бороться с ним? А это означало яростную схватку в суде. И он решил облегчить себе задачу…

— Что, если ты и организовал все это вместе со своей умной мисс Блакстер! Как она относится к детям? В конце концов… — Прищурив зеленые глаза, Шэрон продолжала, уже не отдавая себе отчета в своих словах: — Тебя ведь никто не заподозрит в чем-то предосудительном, не так ли, мистер Уэйд? Ты же уважаемый член общества! Иметь в своей постели двух женщин для человека с таким капиталом и влиянием, как у тебя, вполне приемлемо, но похищать детей — никогда! — Она перешла почти на крик: — Великий и могущественный Марк Уэйд подозревается в похищении собственного…

— Перестань!

Марк грубо схватил ее за плечи.

— Зачем же? — продолжала она, не обращая внимания на его потемневшее лицо, чувствуя только свою боль и вину. — Не хочешь слушать правду? Не хочешь признаться в том…

— Я сказал — хватит, Шэрон!

Он тряс ее до тех пор, пока наконец истерика не выплеснулась слезами. Теперь, почти уверив себя в том, что Бобби забрал именно Марк, Шэрон даже обрадовалась — во всяком случае, сын находится в полной безопасности!

Обняв одной рукой за плечи, а другой придерживая за талию, Марк нежно прижал ее к себе. Когда она немного успокоилась, он тихо сказал:

— Поедем…

— Куда?

— Домой.

— Домой?! — Внезапно поняв, что он сказал, Шэрон в панике попыталась отстраниться.

— Ты не останешься здесь одна, — решительно заявил Марк, почувствовав ее сопротивление.

— Но я должна! Что, если Бобби вернется сюда. Если кто-нибудь приведет его? — Шэрон не осознавала, насколько противоречит самой себе: ее слова шли вразрез с убеждением, что к похищению сына отец имеет непосредственное отношение.

Рот Марка скривился в скептической гримасе. Но когда он заговорил, тон его был предельно мягок:

— Думаешь, это возможно? А если… — Марк замолчал, видимо не зная, как лучше сказать. — Ты же слышала, что говорили полицейские, — напомнил он. — Что кто-то забрал его с целью получить выкуп. В этом случае похитители всегда знают, куда им обращаться.

Конечно! Марк Уэйд очень богатый человек, это было известно многим. Кем бы ни был негодяй, задумавший преступление, он наверняка в курсе и ее финансовых дел — скромная квартирка в далеко не респектабельном районе, дешевый автомобиль…

— Но если тебя беспокоит…

Подойдя к телефону, он наговорил на автоответчик сообщение о новом местонахождении миссис Шэрон Уэйд.

— А ты, Шэрон… — сказал затем Марк уже не терпящим возражения голосом, — ты едешь со мной!

Делать было нечего, спорить с Марком бесполезно. К тому же, возможно, он прав и так будет лучше…

Когда Марк свернул с улицы, проходящей через престижный пригород Нью-Йорка, и направил сверкающий «порше» через знакомые ворота, сердце Шэрон сжалось. Этот элегантный дом в викторианском стиле был построен специально для нее! Но какой кошмарный повод заставил ее сюда возвратиться.

О, Бобби! Боже, сделай так, чтобы с ним ничего не случилось…

— Выходи.

Он помог ей вылезти из машины, подвел к дому, открыл перед ней дубовую дверь.

Ощущение было такое, что она вышла отсюда только вчера: резная балюстрада лестницы, запах пчелиного воска, которым всегда пользовалась Тори, мягкий свет из окон расположенной напротив столовой. Все осталось без изменений. Все, кроме одного! Мертвая тишина не нарушалась больше звуками, выдающими присутствие в доме ребенка.

— Ты выглядишь как выжатый лимон. — Марк уже закрыл дверь и теперь изучал ее внимательным взглядом. — И наверное, за весь день не съела ни кусочка.

— Какое это имеет значение? — безжизненным тоном произнесла Шэрон, сжимая в руках маленького голубого медвежонка, которого перед уходом забрала из комнаты сына. Его любимая игрушка…

Марк неодобрительно фыркнул.

— Для меня имеет.

Неужели? Как ни странно, теперь это уже ее совершенно не волновало.

— Ты должна хоть что-нибудь проглотить, — сказал он, как будто уговаривая ребенка. — Например, чашку бульона.