Глория Беннетт - Под золотым водопадом

– А эти лакированные туфли не для вечернего выхода? – спросила она у элегантной продавщицы.

Глаза парижской совратительницы провинциалок из Нового Света горели адским пламенем вожделения. Если Линда только тренировалась чувствовать возбуждение от траты собственных денег, то, по всей видимости, девушка из бутика уже давно научилась испытывать настоящий оргазм от самого вида людей, спускающих деньги.

– Ни в коем случае, мадемуазель. Для вечернего приема подходит сафьян, бархат или замша. А лаковые туфли идеальны для выхода в город – с них так легко стирается пыль. А вот, кстати, сумочка – идеально подходит к этим туфелькам. Я ее заверну для вас. По – моему, этому платью чего-то не хватает... вот колье, очень недорого, но стильно. Брильянтовая крошка и горный хрусталь – смелое решение. И маленькие агаты... Это дизайн очень модного молодого дизайнера. Кстати, вы знаете, что хрусталь обладает магическими свойствами – он чистит ауру. Если у вас были неприятности, то память о них исчезнет.

И ваше поле полностью очистится...

– Вы так думаете? Хорошо. Я это тоже беру. Спасибо.

До отправления поезда оставалось сорок минут.

В номере Линда переоделась во все новое, облила себя духами и застыла перед зеркалом.

Я просто на себя не похожа, сказала она себе, разглядывая почти незнакомое лицо в макияже, свою точеную фигуру с высокой грудью и влекущей линией ног с тонкими щиколотками. Но если я и похожа сейчас на шлюху, то на очень дорогую.

Линда несколько раз прошлась по номеру, стараясь выработать красивую походку и не размахивать руками. Потом она собралась так же красиво пройти по коридору, но тут ей позвонили и сообщили, что такси уже ждет.

Линда быстро запихнула в чемоданчик джинсы и ночную рубашку, закинула в саквояж туалетные принадлежности. Переодеваться времени уже не было. Покидаю Париж при полном параде! – хмыкнула она, входя в лифт. Портье, увидев Линду в вестибюле, не узнал ее и поинтересовался, из какого она номера.

– Я только что все оплатила, – заметила Линда. Адью, месье...

– Адью, мадам, – обескураженно произнес портье и вышел ее проводить. Он явно хотел что-то сказать, но от изумления ничего не мог придумать, чего с ним уже давно не случалось.

Приятно чувствовать себя неотразимой, подумала Линда, садясь в такси. Это как наркотик, у меня такое чувство, что весь мир у моих ног...

Таксист не только распахнул перед ней дверцу, но с радостной готовностью донес ей вещи до вагона. И по тому особенному взгляду, каким он окинул ее ноги, Линда догадалась, что дело не только в хороших чаевых. Проходя по коридору своего вагона, Линда случайно задела молодого мужчину, выходящего из купе.

– Обожаю «Шанель номер пять» – нестареющее ретро! – игриво воскликнул он.

– Обожаю «Хуго Босс», – ответила Линда, стареющая моложавость... – И она окинула незнакомца насмешливым взглядом. Какой красавец, и ведь с кем-то спит... и конечно же опять не со мной!

Мужчина был и вправду хорош собой – высокий, широкоплечий темный шатен с яркими голубыми глазами и ямочкой на подбородке. Он проводил Линду до ее купе и сказал уже не таким развязным тоном:

– Кажется, мы с вами одни в этом вагоне, так что если вам что-то понадобится, я в восьмом купе.

Меня зовут Эдвард.

– Очень приятно, меня зовут Бланш. Вы меня озадачили. Что может понадобиться даме ночью в вагоне поезда? Теперь я буду думать об этом все оставшееся время.

– Я мог бы вам подсказать, но вы сочтете это нескромным. Например, выпить бокал прекрасного французского вина под символическим названием «Сент-Амур»...

– Договорились. Как только у нас проверят билеты, я посещу ваше купе. С готовым бизнес-планом... – Она неожиданно произнесла последнюю фразу по-английски.

– Вы говорите по-английски? – радостно воскликнул Эдвард. – Мой французский немного хромает, и я не смогу выразить все чувства, что меня переполняют.

– Отлично, я как раз хотела попрактиковаться в английском, – насмешливо ответила Линда-Бланш, считая, что Эдвард оценит ее шутку.

Но тот, похоже, ничего не понял и пребывал в полной уверенности, что она иностранка. Его собственная речь выдавала в нем выпускника какого-нибудь престижного американского университета.

Скорее всего Йеля или Гарварда. Теперь ни за что не признаюсь ему, кто я и откуда. Правда, тогда и я не должна его расспрашивать. Зато можно полностью раскрепоститься и сыграть любую роль. Это будет хорошая практика для отшлифовки моего нового обличия покорительницы мужских сердец.

Выждав после визита проводника для приличия минут пятнадцать, Линда ринулась в восьмое купе пить французское вино, а заодно и испытать волнующие ощущения. Пускай не с французом или итальянцем, зато уж наверняка ругать американцев ее новый знакомый не будет.

– Я тебя заждался, – неожиданно страстно заявил Эдвард, отодвигая дверь, – подумал, а вдруг в твоем купе сидит строгий католический падре и тебя ко мне не пускает. Или еще хуже – знойный итальянец...

– Ночь не так коротка, я всегда могу вернуться к своему итальянцу.

– – Ах, значит, он все-таки есть?

– Не переживай, ты стоишь первым в листе ожидания.

– Ожидания чего? Дружбы, любви?

– Моей благосклонности...

– Хотел бы я знать ее границы...

– У тебя еще будет время это узнать. Пока мы не пересекли границу Франции.

– А что случится на границе Франции?

– Начнется Италия. Как ты понял – в моем купе знойный итальянец. Я не могу обидеть своего попутчика на его исторической родине.

– Я пошлю ему извинительную открытку.

Их диалог происходил весьма оригинально. Они стояли друг против друга, и с каждой фразой расстояние между ними делалось все меньше и меньше. Предложение отделаться от мифического попутчика открыткой Эдвард произнес Линде в самое ухо. Она чувствовала запах его кожи, едва разбавленный одеколоном «Хуго Босс». Этот запах был знаком ей, потому что Мэгги неизменно дарила его своим меняющимся бойфрендам на день святого Валентина. А подарки они ходили покупать с подругой всегда вместе. Линда же обычно покупала Тимоти что-то существенное: теплый свитер, носки, теннисную ракетку. Тимоти всегда пользовался дешевым лосьоном после бритья, купленным в простой аптеке. Все эти мысли поднялись в ее сознании, как поднимается пыль с кресла от удара выбивалкой. Они поднялись и снова осели, потому что и Тимоти, и вся ее нью-йоркская жизнь показалась ей такой далекой и нереальной по сравнению с запахом губ и щеки Эдварда и его удивительных рук, крепко обхвативших ее. Они начали страстно целоваться. Долгие поцелуи в губы перемежались с быстрыми и страстными поцелуями шеи, лица, ключиц. Линда расстегнула пуговицы на его рубашке, а Эдвард спустил плечико се платья. Вдруг Линда отстранилась. Ей не хотелось порвать новое колье, и потом все так стремительно развивалось, что ей даже стало немного тревожно.