Элизабет Харбисон - Если туфелька впору

Он резко обернулся к ней.

— Разве вы ничего об этом не знаете?

— Конечно, не знаю. Зачем кому-то прослушивать вашу комнату?

— Я надеялся, вы мне объясните.

— Понятия не имею.

Принц кивнул.

— К сожалению, именно такого ответа я и ждал.

Удивление Лили переросло в подозрение. Конрад не спрашивает ее, знает ли она что-нибудь, он спрашивает, что она знает.

Оборот самый неблагоприятный.

— Что вы предполагаете? — осторожно спросила она.

— Что некто поставил микрофон в моем номере этой предположительно безопасной гостиницы, из чего я делаю очевидное предположение, что гостиница отнюдь не безопасна.

— Это безопасная гостиница.

— Очевидно, что за произошедшее ответственен кто-то из персонала. — Он пристально взглянул ей в глаза.

Лили мгновенно поняла намек.

— Вы имеете в виду кого-то конкретно?

Принц поднял брови.

— Две ночи назад, почти сразу после того, как вы зашли в номер и увидели мисс Оливер, фотографы были поставлены в известность, что она здесь.

— Это верно, но мы уже…

— А сегодня этот дилетантский образец шпионского оборудования выпал из люстры прямо мне в завтрак. — Конрад говорил жестко, но пока сдерживался. — Я могу поверить, что репортеры являлись попыткой саморекламы мисс Оливер, но это… В мою комнату нет доступа никому, кроме меня самого и персонала гостиницы.

И мисс Оливер, мысленно добавила Лили, но оставила свои соображения при себе. Она не может обвинять мисс Оливер, только чтобы снять подозрение с себя, и уж определенно не имеет доказательств причастности Бритни Оливер к происшествию. Да и какая у той выгода?

— Итак? — спросил Конрад.

— Что — итак? О чем вы меня спрашиваете?

Он нетерпеливо поморщился.

— Я спрашиваю, есть у вас приемлемое объяснение случившемуся?

— Я… — Лили заморгала. Можно весь день изобретать объяснения, но они так и останутся предположениями. Доказательств нет. И хотя любой дурак легко разобрался бы с глупейшим спектаклем Бритни Оливер, Лили не смела утверждать, что та может зайти настолько далеко, чтобы ставить жучки.

Зачем ей?

И вообще, зачем кому-то другому? Кто может быть заинтересованным лицом? Возможно, журналист. Каролина Хортон? Но опять же, нельзя уверенно утверждать, что разговор, подслушанный в номере у принцессы Друсил, как-то связан с прослушиванием номера принца.

Кстати, Лили в принципе не может повторять ничего из услышанного разговора, потому что ее работа требует тактичности, запрещая предавать огласке разговоры, которые люди ведут у себя в комнатах.

Что бы они ни говорили.

Так что придется держать свои подозрения при себе, даже с риском самой превратиться в обвиняемую.

— Вы — что? — потребовал принц, испепеляя ее своими голубыми глазами.

— Я сожалею, но нет, у меня нет объяснения случившемуся, — сказала Лили, пытаясь подавить обиду. Обижаться тебе не положено, напомнила она себе.

Тем более теперь, когда Герард направил все силы на спасение бизнеса, ей нельзя препираться с его самыми видными гостями;

— Я не понимаю, как он мог тут оказаться, — закончила она кротко.

Конрад покачал головой.

— Тогда в лучшем случае у вас имеются проблемы с охраной.

Лили выпрямилась.

— А в худшем?

— В худшем — кто-то тут ведет нечестную игру.

Как легко принять обвинение на свой счет, хотя впоследствии она должна была признать, что лично ее он ни в чем не упрекнул. И все равно в ней поднялось негодование.

— Послушайте, ваше высочество, вы можете быть чрезвычайно значительной персоной в своей стране, и, кроме того, вы живете в моей гостинице, но у вас нет права говорить со мной в таком тоне.

— Тогда мне, вероятно, следует поговорить с вашим нанимателем.

Она пожала плечами.

— Как пожелаете. Но сомневаюсь, что у него найдется должное объяснение. Мы можем увеличить для вас охрану, можем прислать специалиста, чтобы тот проверил, нет ли еще где-нибудь подобных устройств, если вы будете себя после этого лучше чувствовать. Если желаете, я могу дать вам полный отчет о том, где я была каждую минуту с того момента, как вы у нас поселились. Трудности это не представит, поскольку фактически все мое время уходит на обслуживание ваших родных и знакомых.

Принц смотрел на нее, скрестив руки на груди, ожидая, когда она закончит.

— Но если вы действительно так волнуетесь относительно сохранения в тайне подробностей вашей жизни, — продолжала Лили, — то могу посоветовать вам тщательнее относиться к выбору компании.

— На что вы намекаете?

Она развела руками.

— Ни на что.

Конрад сузил глаза.

— Вы, мисс Тилден, нахальны до крайности.

— Обычно нет. А теперь извините, но мне пора, у меня есть обязательства перед другими постояльцами.

Она не стала ждать ответа. Просто развернулась на каблуках и вышла из комнаты, направившись прямо к Герарду рассказать о случившемся, чтобы тот мог немедленно ее уволить.

Глава пятая

Конрад смотрел в спину Лили со смешанным чувством раздражения и восхищения. Восхищение одержало верх. В Америке он пробыл недолго, так что, вполне вероятно, от американок и следовало ожидать подобного, но раньше он никогда не встречал женщину, так открыто пренебрегшую его положением.

И вообще, Лили Тилден в принципе не проявляла никакого уважения к его титулу.

Что… интересно. Досадно, конечно, и несет в себе потенциальные проблемы в будущем, но и занимательно, как ничто другое. У него не было никаких намерений разговаривать о ней с ее нанимателем, по крайней мере в отрицательном ключе. Если хозяин «Мончклэ» хоть в некоторой степени подвержен угодливости, свойственной европейским владельцам гостиниц, он мгновенно ее уволит, а она такого не заслужила.

В настоящий момент он с удовольствием нанял бы Лили сам, хотя бы с тем, чтобы она находилась поблизости и изредка напоминала ему не воспринимать себя самого слишком серьезно.

Улыбаясь пришедшей мысли, принц поднялся и подошел к окну, взглянув на шумную улицу внизу.

Нью-Йорк — нескучное место, полное жизни и истории. Вначале город его очаровал, но позднее он обнаружил, что скучает по тихим городкам Белории. Особенно сейчас, с приближением рождественских праздников. Ему недоставало запаха елей, окружавших дворец, крыш, с ноября по апрель покрытых снегом.

Будучи моложе, он не ценил красоты родной земли. Куда больше ему нравились местные лыжные курорты, кишащие миленькими девочками, слетающимися со всего света, чтобы насладиться великолепными лыжными трассами Белории. Страстные заявления отца относительно чудес Белории проносились мимо его ушей, хотя еще сейчас он мог слышать эхо тех восторгов. Теперь он понимал, насколько был прав отец.