Шарлотта Хьюз - Запоздалая свадьба

— Извини, — сказала Лоретта, коснувшись руки дочери. — Зря я тебе все это выболтала. Я не представляла, что ты все еще испытываешь такое сильное чувство к Скотту после стольких лет.

— Ничего, мама, со мной все нормально, — сказала Люси. — Правда, меня потрясло известие, что Скотт был женат. Конечно, он был вправе жениться, — торопливо добавила она, — особенно если считал, что я бросила его.

И снова она подумала о том, что же мог Обри Баффорд сказать о ней своему сыну.

За ужином Люси почти ничего не ела. Она старалась прислушиваться к тому, что рассказывала Келли о школе, но не могла сосредоточиться. События дня тяжело сказались на ней, и она мечтала поскорее принять горячую ванну и хоть несколько минут побыть в одиночестве.

Закончив ужин, Келли принялась убирать со стола, а Люси мыть посуду. Как только Келли ушла в спальню, раздался звонок в дверь.

— Ты ждешь кого-то? — спросила Люси мать.

Лоретта перестала убирать в шкафчик посуду и отрицательно покачала головой.

— Пойди открой дверь, — попросила она дочь.

Люси поспешила в прихожую и открыла дверь. Увидев стоявшего на пороге Скотта, она побледнела.

— Нам надо поговорить, — сказал он холодным тоном.

— Сейчас? — Люси оглянулась, чтобы убедиться, что Келли не вышла из спальни.

— Сейчас.

Любопытство оказалось сильнее ее, поэтому она сняла пальто с вешалки и вышла на крыльцо, где ждал ее Скотт, красивый даже в тусклом свете фонаря, горевшего над дверью. По выражению его лица невозможно было догадаться о причине его прихода. Узнал ли он о Келли? Неожиданно ей пришла мысль, что сын Скотта мог случайно упомянуть имя новой ученицы, чем вызвал у отца подозрения. Но нет, этого не могло быть. Обри убедил сына, что ребенок умер. Так что привело его сюда?

— Не возражаешь, если мы поговорим на крыльце? — спросила Люси, поспешно закрыв за собой дверь прежде, чем он успел ответить.

— Хорошо, — сказал он резко. — Это не займет много времени.

Скотт шагнул к ней ближе, пристально вглядываясь в нее в полумраке. Он заметил едва различимые перемены в ее облике. Черты лица стали резче, сменив девическую мягкость, но она осталась столь же красивой, как и в школьные годы. Он до сих пор помнил, какой шелковистой была ее кожа на ощупь. Скотт полагал, что столь сильные впечатления связаны с тем, что она была его первой любовью, носила под сердцем его ребенка, иначе он не испытывал бы к ней подобных чувств. Стоя сейчас перед ней, он старался подавить воспоминания о их прежней близости, собраться с мыслями.

Под его пристальным взглядом Люси пыталась изо всех сил скрыть охватившую ее тревогу. Резкость и запальчивость в его поведении были ей непривычны.

— Почему ты вернулась, Люси? — спросил он, решив говорить в открытую.

Она помнила время, когда они были настолько близки, что, казалось, составляли одно целое. Она помнила их первый робкий поцелуй украдкой в раздевалке при школьном спортзале, вечера, которые они проводили в дискотеках или на вечеринках. Люси помнила, как они в первый раз занимались любовью. Видимо, для Скотта это не имело никакого значения. Его холодность и равнодушие больно задевали ее израненную душу. Казалось, все, так много значившее для них обоих в прошлом, начисто стерлось из его памяти, словно ту часть мозга, где хранились эти воспоминания, хирург безжалостно вырезал скальпелем.

— Ты, должно быть, слышал, что умер мой отец, — сказала она как можно спокойнее, чтобы не выдать нахлынувшие на нее воспоминания о прошлом. — Я планировала остаться здесь только на похороны, но когда увидела, в каком тяжелом состоянии находится мама, то…

— Что с Лореттой? — спросил он резко.

Люси предпочла бы не отвечать на этот вопрос. В конце концов, Скотт был работодателем ее матери.

— У нее диабет, и я убедилась, что она не в состоянии должным образом позаботиться о себе. Вот я и подумала, что могу помочь ей.

Ей не хотелось говорить о чувстве вины перед матерью, которое руководило ею. Как бы она ни ненавидела своего отца, как бы ни боялась Обри, ей не следовало на столько лет прерывать отношения с матерью. Хотя, с другой стороны, она не могла простить матери, что та не бросила Дарнела.

— И надолго ты здесь останешься? — спросил он.

Люси ответила не сразу.

— Не знаю. Несколько месяцев, несколько лет, какое это имеет значение?

— Имеет. — Скотт отвел взгляд, но она успела заметить мелькнувшую в его глазах скорбь. — Как ты посмела явиться в этот город после всего, что ты сделала? — спросил он.

Она смотрела на его напряженное лицо, в надежде узнать по его выражению ответы на мучавшие ее вопросы.

— А что, собственно, я такого сделала, Скотт? — наконец выдавила она из себя.

— Ты бросила меня, когда узнала, что я умираю.

— Ты считаешь, что я бросила тебя. А тебе не приходило в голову, что меня заставили уехать?

— Я знаю, что ты пыталась свалить всю вину на моего отца.

— А я знаю, что ты всегда оправдывал его. Ты закрывал глаза на все его ужасные поступки. — Люси почувствовала, что к глазам подступили слезы. — Ты не представляешь, что со мной тогда происходило, Скотт. Ты умирал. Умирал! Врач, делавший тебе внутричерепную операцию, сказал, что ты уже не выйдешь из комы. Не думаю, что ты по-настоящему понимаешь, какое это чудо, что ты сегодня жив… и все у тебя нормально.

Люси замолчала; слезы текли по ее щекам.

— Это было ужасно, Скотт. Я не могла смириться с тем, что ты умираешь, не могла стоять около тебя и смотреть на твое безжизненное тело. Твой отец не хотел, чтобы я оставалась около тебя. Твоя несчастная мать была настолько больна, что не поднималась с постели. Это был настоящий кошмар.

Люси не стала упоминать о своем отце, который в пьяном виде позвонил в больницу и заявил ей, что не пустит дочь в свой дом с незаконнорожденным отродьем.

Скотт, увидев ее слезы, отвернулся. Было время, когда ее слезы повергали его в отчаяние. Тогда он был совсем мальчишкой и не понимал, что некоторые женщины используют слезы в своих интересах. Черт, может быть, и она сейчас расплакалась нарочно.

— И все-таки это не объясняет, почему ты взяла деньги у отца и уехала из города, — резко бросил он.

Люси посмотрела на него. Очевидно, он слишком долго таил на нее злобу и еще не скоро избавится от нее. Она сомневалась в его готовности узнать правду о Келли.

— Я имела право на эти деньги, Скотт, — сказала она, вскинув голову.

— Почему?

— Потому что я…

Люси не могла найти подходящих слов. Скотт был в эту минуту слишком зол. Если она расскажет ему сейчас о дочери, то он, возможно, совершенно выйдет из себя.