Венди Маркус - Неисправимый доктор К.

— Вот в этом ты ошибаешься, — возразила Виктория, не обращая внимания на то, что в дом проникает холодный воздух, а она легко одета. — Нам нужно было поговорить восемь лет и восемь месяцев назад, когда я узнала, что беременна. Или, может быть, восемь лет и шесть месяцев назад, когда отец узнал о том, что я ношу ребенка, и потребовал, чтобы я либо сделала аборт, либо убиралась из дома.

— Этот ублюдок-ханжа потребовал, чтобы ты убила нашего ребенка? — Обычно спокойный Кайл выглядел так, будто готов кое-кому оторвать голову.

— Тсс. Говори тише. И следи за своей речью. — Женщина посмотрела на дверь, ведущую в комнату Джейка, чтобы убедиться, что сын не подслушивает. Потом она слегка прикрыла парадную дверь, пытаясь создать некое подобие приватности. — По мнению отца, — сказала она тихо, — горожане не должны были узнать, что его идеальная дочь поддалась искушению и связалась с местным подростком, успевшим прослыть волокитой.

— Я не был… — Кайл помолчал, не желая лгать. — Ладно. У меня были женщины до встречи с тобой, — пошел он напопятный. — Но за тот год, что мы были вместе, я не прикасался ни к одной другой женщине. Я могу поклясться на могилах своих родителей.

— Я знаю. — Она скрестила руки на груди и вздрогнула.

— Что за чушь! Ты замерзаешь. Ну же, Тори, позволь мне войти.

«Ну же, Тори. Всего одно прикосновение. Позволь мне посмотреть, что у тебя под лифчиком. Я клянусь, что буду идеальным учеником…», «Ну же, Тори. Давай немного развлечемся. Расстегни лифчик, а потом сразу застегнешь. Я обещаю, что не буду долго смотреть…», «Ну же, Тори. Я хочу, чтобы ты знала, как сильно я тебя люблю. Позволь мне любить тебя…».

Виктория тряхнула головой, отгоняя видения. Следовало прекратить постоянные воспоминания о прошлом.

— Девушка, которую ты называл Тори, умерла на следующий день после твоего отъезда из города, — заявила она.

— Ты рассуждаешь так, словно я вдруг решил: «Эй, почему бы мне не сбежать от моей подружки?» У меня не было иного выхода. Мне пришлось все бросить. — Наклонившись, Кайл посмотрел на нее в упор. — Если бы ты действительно любила меня так, как говорила, — произнес он, — если ты бы мне доверяла, то в глубине души знала бы, что я никогда тебя не оставлю по собственной воле.

Он бросает ей в лицо резкие слова. Может быть, он прав?..

— Но ты уехал. Я ничего не знала о тебе почти девять лет и понятия не имела, почему ты меня бросил. Ты знал, где я нахожусь. Ты мог в любой момент позвонить мне, объяснить, что произошло, и спросить у меня, что я сказала шерифу. Если тебе не удалось связаться со мной, оставались тетя Ливи или Али. Попросил бы их передать мне сообщение. Но ты не захотел ничего сделать.

Виктория глубоко вздохнула. Ее совершенно измотал трудный рабочий день. Женщине очень хотелось поскорее завершить этот разговор.

— Впрочем, это больше не имеет значения, — подвела она итог.

— Еще как имеет, — не отступал Кайл. От порыва ветра дверь ударилась о стену, и Виктория подпрыгнула от неожиданности. — Ты родила сына и не удосужилась мне об этом сообщить.

— Как я могла это сделать? Я понятия не имела, где ты.

— Ты была очень изобретательной девушкой и, без сомнения, превратилась в очень находчивую женщину. — Его тон стал ледяным. — Если бы ты захотела меня найти, то нашла бы.

Виктория много раз хотела разыскать Кайла. Сначала — после того, как узнала о беременности и боялась предстоящих родов, потом — после смерти тети Ливи, когда отчаянно нуждалась в помощи. Джейк часто болел и непрерывно плакал, а ее начали атаковать кредиторы тети Ливи. Но Виктория убедила себя, что если Кайл не хочет иметь с ними дела, то она не будет ему навязываться. И отчасти она даже радовалась тому, что он не знает о рождении сына.

Виктория молчала, а Кайл, словно приняв какое-то решение, провел пальцем по ее нежной щеке:

— У нас есть сын.

Ей не нужна его нежность. Не сейчас.

— Я знаю, что у нас есть сын, — отрезала молодая женщина. — Я вынашивала его в течение девяти месяцев. Я исходила сотни миль по этому дому, держа его на руках, когда он страдал от колик. Я не спала ночами, потому что Джейк засыпал только у моей груди, а я боялась во сне нечаянно придавить его. Я купала сына, перевязывала его ссадины и обнимала его, когда он плакал. Я заботилась о нем, любила его и давала ему с рождения все самое лучшее.

— Если бы я был здесь, то поступал бы…

— Не имеет значения, как бы ты поступал. Важно только то, что ты сделал. Ты уехал, бросив меня и Джейка.

— Если бы я знал о Джейке, я никогда бы не уехал.

— Значит, на меня тебе наплевать. Но не наплевать на сына. Мой отец был прав насчет тебя. — Виктория заговорила хриплым голосом, подражая отцу: — «Парень вроде него разрушит твою жизнь, Виктория. Он найдет способ прицепиться к тебе и потащит на самое дно». — Она свирепо посмотрела на Кайла и задала вопрос, который преследовал ее в течение многих лет: — Ведь в ту ночь ты не пользовался презервативом. Ты хотел, чтобы я забеременела?

Кайл отпрянул, словно она его ударила. Обида, гнев и негодование, которые она старательно сдерживала все эти годы, вырвались наружу.

— Не притворяйся, будто подобная мысль никогда не приходила тебе в голову. Мой отец сообщил мне о том, что приходил к тебе в гараж и потребовал держаться от меня подальше. Он также пригрозил, что, если ты не послушаешься, он заставит тебя отказаться от меня. Неужели по чистой случайности ты каждый раз соблазнял меня в библиотеке, утаскивал в укромное местечко и добивался того, что я была готова на все?

— Что за безумие? Я никогда не стремился к тому, чтобы ты забеременела. Зачем ты превращаешь красивые воспоминания в нечто пошлое?

— Красивые воспоминания? Ты шутишь, да? Мы еле поместились на заднем сиденье твоего автомобиля. Я чувствовала себя раздавленной. Я не могла двигаться и едва дышала.

Кайл был поражен:

— Почему ты мне об этом не сказала?

Сначала Виктория молчала, потому что Кайл довел ее до такого возбуждения, при котором она перестала что-либо соображать. Она любила Кайла и хотела быть с ним, она желала, чтобы он получил удовольствие. Но как только в салоне автомобиля стало жарко, окна запотели, а Кайл накрыл ее своим мощным телом, Виктория запаниковала, как в тот ужасный день в чулане.

Не в состоянии мыслить здраво, она позволила давнишним словам отца подавить ее волю. «Если ты не замолчишь, — пригрозил тогда отец, — тебе придется сидеть взаперти еще полчаса». «Молчи!» — приказывала она себе снова и снова, как делала много лет назад. И, как в детстве, Виктория представила, будто находится совсем в другом месте…