Кэтрин Манн - Город влюбленных

У него не было никаких прав интересоваться, с кем она встречается. Но он не мог отрицать, что рад тому факту, что она еще не поставила здесь второй стул для своего дружка-директора.

— Что, если ты мне будешь нужен в другом месте? — спросил Сальваторе.

— Не заставляйте меня выбирать, — резко ответил он.

— Очевидно, ты уже все решил.

— Да. — Безопасность Селии прежде всего, даже с риском ухудшить отношения с Сальваторе. Малколм лишь надеялся, что до этого дело не дойдет. — Сэр, мне интересно, почему я не получил всю информацию по Селии.

— Не понимаю, о чем ты, — уклончиво ответил собеседник.

— Понимаете. — Малколм едва сдерживался. — Вы просто пытаетесь выведать, что мне удалось узнать самому.

— Ты долго собираешься играть в эту игру, Малколм?

— Вы со мной или против меня? Я думал, мы с вами заодно.

— С тобой гораздо больше людей, чем ты предполагаешь.

Малколм хранил молчание, и Сальваторе продолжил:

— Отец Селии помог тебе, отправив под мою опеку. Без его вмешательства ты бы попал в колонию для несовершеннолетних.

Малколм застыл. Он всегда считал, что судья использовал свое влияние, чтобы отправить подальше от Селии. А он, оказывается, помог ему избежать тюрьмы… Малколм не знал, что и думать. Ему не нужны были поблажки. Важная часть его теперешней жизни заключалась в том, чтобы помогать правосудию наказывать людей за их преступления.

После стольких лет неприязненного отношения к судье Пателю на душе у него сейчас было странное ощущение… Но потом, помня про своего отца, он инстинктивно не доверял другим людям. Эта мысль напомнила ему, что Сальваторе что-то недоговаривает.

— Селия встречается с директором школы. Что он за человек?

— Это не показалось нам важным, поэтому мы и не сообщили об этом. Очевидно, для тебя это важно и о чем-то говорит.

— Эта информация может оказаться важной. А что, если он ревнив? Что, если еще кто-то недоволен их отношениями? Такие детали важны. Думаете, я стану преследовать его? Я уже не безмозглый упертый подросток.

— Ты никогда не был идиотом, Малколм. Просто был молод. — Сальваторе вздохнул, и Малколм представил, как он задумчиво проводит рукой по своим седым, коротко стриженным волосам. — Извини, что не сообщил о нем в своем донесении. Если я что-то узнаю, то сообщу тебе. Пока же я окажу тебе любую посильную помощь, чтобы обеспечить вашу безопасность.

Малколм слегка успокоился:

— Спасибо, сэр.

— Не за что. Спокойной ночи и будь осторожен. — Он закончил разговор.

Малколм засунул телефон в карман, но не пошел в дом. Он больше не мог обманывать себя. Он только что заявил, что не является упрямым идиотом — а сам вел себя как дурак, рявкая на Сальваторе, на человека, в чьем влиянии и поддержке так нуждался.

Этот ужин оказался удивительным.

Пока Селия ставила тарелки в посудомоечную машину, Малколм уже в который раз выглядывал в окно, проверяя, все ли в порядке.

Он заказал очень вкусное мясо, которое они ели с картошкой фри в сырном соусе, и чай. На десерт Малколм выбрал ореховый пирог с мороженым. В такие минуты их образ жизни, казалось, не сильно отличается.

Селия включила посудомоечную машину. Она думала о Малколме. В юности они, бывало, часами изучали друг друга, стараясь утопить друг друга в страсти.

От этих воспоминаний у нее запылало лицо.

— Спасибо, что заказал ужин. Это намного лучше, чем подогретые бутерброды, — произнесла она.

Малколм повернулся к ней, его голубые глаза следили за каждым ее движением.

— Надеюсь, ты простишь меня, что выбрал на свой вкус. Я так много путешествую, что скучаю по простой еде. В следующий раз заказываешь ты. Все что угодно, я все исполню.

Все что угодно? Лучше не говорить, чего она сейчас хочет. Сегодня Селия уже один раз чувствовала себя неловко, потеряв контроль над собой.

— Как дико осознавать, что можешь получить все по мановению руки. — Она свернулась клубком в кресле, чтобы они не оказались снова рядом на диване — или за пианино. — Ты из тех звезд с причудами, которым все нужно на блюдечке с голубой каемочкой?

— Надеюсь, что нет. — Малколм уселся на табуретку у пианино, на расстоянии вытянутой руки от Селии. — Я такой же, как и прежде, только с кучей денег, поэтому сам хозяин своей судьбы. Может, мне стоит взять с собой в турне повара, который умеет готовить средиземноморские блюда.

Селия обхватила руками подушку:

— Ты всегда любил ореховый пирог.

— И с ежевикой. Боже, как я по нему соскучился, и по бисквитам на пахте.

— Ты, наверное, какие-нибудь новые вкусности узнал, путешествуя по миру. — Даже в джинсах с драными коленками он выглядел очень элегантно. — Ты изменился. Восемнадцать лет — долгий срок.

— Конечно, в чем-то я другой. Мы все меняемся. Ты тоже другая.

— Как так? — осторожно спросила она.

— Ну вот. Эта фраза, которую ты произнесла, и каким тоном. — Малколм облокотился на пианино. — Ты говоришь более осторожно. Более взвешенно.

— Чем плохо быть осторожной? — Ее импульсивная натура, ее взбалмошность и желание получить все — получить его — любой ценой чуть было не испортили им обоим жизнь.

— Не плохо. Просто это другое. К тому же ты меньше улыбаешься, и я соскучился по твоему смеху. Он для меня лучше любой музыки. Я пытался передать его в песнях, но… — Малколм покачал головой.

— Это так… печально. И жутко трогательно.

Он улыбнулся:

— Или слезливо. Но я зарабатываю на жизнь написанием и исполнением слезливых песенок про любовь.

— И заставляешь женщин терять из-за тебя голову. — Селия закатила глаза, стараясь припомнить все разы, когда его журнальные фотографии с другими женщинами заставляли ее терзаться сомнениями.

— Женщины не теряют голову из-за меня. Это просто имидж, созданный импресарио. Все знают, что это просто для рекламы. Это все ненастоящее.

— Ты говорил, что музыка — это часть тебя. — Селия махнула рукой в сторону пианино. — Ты так был увлечен игрой и своим творчеством.

— Я был юным идеалистом. Но я стал реалистом. Я уехал из города полный решимости заработать денег больше, чем есть у твоего отца. Музыка была моим единственным средством добиться этого.

— Ты достиг своей цели. Я искренне рада за тебя. Поздравляю, что смог превзойти моего старика.

— Больше чем превзошел. — Глаза его блестели подобно звездам на ночном небе.

— Ты заработал денег больше чем в два раза? Во сколько раз, в пять?

Он пожал плечами, глаза по-прежнему улыбались.

— В восемь? — пораженно продолжала Селия.