Изнанка чувств (СИ) - Коэн Даша

— Тань, вот ты вроде умная девка…

— Умная, Стас. И закончим на этом.

Вот только мы не закончили, и с каждым днем взгляд Марка Хана становился все тяжелее и тяжелее. А потом резко успокоился, когда Стас неожиданно для всех стал гулять с местной язвой — Олей Рябовой.

Дело молодое. Я не осуждала.

Да и мне дышать стало легче.

Знала бы я только, что это все до поры, до времени…

Глава 11

Последний год в школе тянулся непростительно долго. Может, потому что меня почти каждый день где-то или как-то тыркали. А может, потому что я смертельно устала в этих стенах. Не знаю. Но и дома было не легче.

Мать превратилась в какое-то опухшее чудовище с потрескавшимися губами и водянистыми, совершенно пустыми глазами. За последний год она стала пить в разы больше, потому что любимый Валера действительно стал приносить домой деньги.

Много денег.

Мне даже купили новую обувь, хоть я и не хотела ее носить. Потому что происхождение этих денег меня крайне настораживало. Ибо откуда у простого, среднестатистического алкаша вдруг появляются десятки тысяч рублей, и даже не в месяц, а в неделю?

Вот-вот.

Поэтому, ад мне уже даже не мерещился, а был вокруг меня, и в школе, и дома. А сальные, совершенно непотребные взгляды Валеры заставляли меня искать убежища у Раисы Сергеевны все чаще и чаще. Дважды, пока мать беспробудно спала в зале пьяная в дугу, он ломился ко мне в комнату.

Первый раз предлог был благовидный. Второй — нет.

— Открой, Тань, открой. Я тебе заплачу денег. Много денег, Тань…

Наверное, не нужно рассказывать, что из-за постоянно стресса и недосыпа я начала сдавать в учебе? Да до такой степени, что по некоторым предметам приходилось саму себя подтягивать, заседая в библиотеке после основных занятий.

Так было и сегодня.

На улице май, деревья давно позеленели, птички запели и так хочется дышать полной грудью этой весной, этой жизнью, а не вот это вот все. Остается только надеяться, что однажды, когда я выползу из этой грязи все у меня наладится…

Эх!

Дуновение ветра — кто-то прошел мимо. Рецепторы судорожно вытянулись в струнку и мурашки пробежались туда-сюда по коже. Слишком знакомый запах. Слишком знакомая реакция, чтобы перепутать его с кем бы то ни было еще.

Хан.

Прошел, кинул сумку на соседний от меня стол и тут же двинул к высоким стеллажам с книгами. Хотела было тут же уйти, но передумала. Завтра последний срок подтянуть хвост, иначе труба.

А мне нужна золотая медаль. Кровь из носа нужна. И не с натяжкой, а капитальная и бесспорная.

Вот только под обстрелом стальных глаз уверенность в себе и своих силах начала трещать по швам, а потом и совсем сдала. Откинула ручку и подняла глаза, тут же окунаясь в его пристальный взгляд.

Тяжелый. Прицельный. Давящий.

— Привет, — выдает парень и уголок его губ дергается.

— Привет, — киваю я и отвожу глаза, скрещивая под столом ноги.

А внутри меня ураган. Но так было всегда — мне не привыкать. Я вдоль и поперек изучила реакции собственного тела на этого парня. Изучила и привыкла с ними жить, а еще держать лицо и не выдавать себя с головой. Пришлось вывернуть себя наизнанку, только бы золотой девочке Кристине Батуриной спалось спокойно.

— Меня зовут Марк.

— Что? — недоуменно дергаю головой.

— А тебя?

— Что ты делаешь? — хмурю брови.

— Пытаюсь начать все сначала.

— Оу…

— Так как? Получится? — закусывает нижнюю губу и подпирает рукой подбородок.

— Смысл? — ловлю жаркую судорогу за ребрами, когда вижу, как медленно расцветает улыбка на губах парня. Какие же они красивые…

— Дружить.

— Дружить? — качаю я головой.

— Да, а не смотреть друг на друга, словно мы незнакомцы.

— Это так важно?

— Важно, — припечатывает и вдруг перестает улыбаться, — достал этот цирк за два года.

— Но…

— С Гордеевым же ты дружишь? — и мы оба прищуриваемся друг на друга.

— Он хороший парень, — хмыкаю.

— А я что плохой?

«Да!», — хочется орать мне.

— Я не знаю какой ты, — пытаюсь навести тумана.

— Так узнай. Итак. Давай еще раз. Привет. Меня зовут Марк. А тебя?

— Таня меня зовут, — приподнимаю брови и откидываюсь на спинку кресла, совершенно не понимая, зачем ему понадобился весь этот спектакль.

— Очень приятно, Таня, — улыбается мне, но я не отвечаю ему, а продолжаю сидеть и сканировать его своим взглядом.

Ухмыляется, лохматит шевелюру, а затем подхватывает свой рюкзак и учебники, пересаживаясь за мой стол.

— Не возражаешь?

— Вообще-то, — оглядываюсь я по сторонам, — возражаю.

— Как же мы тогда подружимся?

— Может никак?

— Оу…

Наклоняюсь над своей тетрадью и прячу улыбку, стараясь разобрать хоть какой-то смысл в том, что там написано, но ничего не выходит. В голове стадо гусей.

Га-га-га…

Под открытой книгой возится мой телефон. Беру его в руки и тут же обвариваюсь в слишком горячем отклике своего тела. Сердце испуганно метнулось, а потом остервенело забухало в груди.

«Таня, ты мне нравишься».

— Ты же хотел начать все сначала? — поднимаю я глаза, изо всех сил пытаясь выглядеть равнодушной, хотя на самом деле сдерживаю внутри себя настоящую бурю из чувств. Они рвутся наружу так отчаянно…

— Я согласен на френдзону. Просто внес ясность. Не хочу начинать дружбу со лжи, — и снова начинает печатать что-то в телефоне.

А спустя пару секунд в мессенджере высвечивается еще одно сообщение от него:

«Очень нравишься».

— Марк, послушай!

— Не отказывай. Подумай, пожалуйста. Просто подумай, Тань. Ладно?

— Ладно, — сглатываю я и зачем-то отвечаю ему, тут же ругая себя за малодушие.

— До дома довезти?

— О, нет! Спасибо, — отрицательно кручу головой.

Его телефон неожиданно вмешивается в наш мир, и Марк тут же принимает звонок. Разговаривает, неотрывно смотря на меня, а потом выдает:

— Уже иду.

И я, глупая гусыня, тут же разочарованно выдыхаю. Вот и все.

— Мне пора, — порывисто сжимает мою кисть, — до завтра, Тань.

Подхватывает свой рюкзак, встает и уходит, а я остаюсь сидеть, совершенно не понимая на что подписалась. И самое главное — зачем???

И следующая неделя проносится мимо меня в максимально странном формате, потому что Хан действительно старается изображать друга. Здоровается, пишет какие-то ничего не значащие сообщения, на общей физкультуре даже подмигивает мне. А я не знаю как на все это реагировать, потому что взгляд Кристины Батуриной становится все более тяжелым и мрачным.

И мне бы как-то все это прекратить, но до конца учебного года остается всего несколько дней. И меня разрывают сомнения. Как быть? Что делать?

Боже… Ведь и хочется, и колется.

Но разговор, подслушанный украдкой перед уроками в ближайший понедельник, расставил все по своим местам. Это была моя сестра Стелла и еще одна девчонка из параллельного класса Стефания. И они обсуждали местного Бога.

— Даже не знаю, как быть, Стеш, если об этом узнает Крис, то у меня будут стопроцентные проблемы, — произносит Козинская, — но я не горю желанием с ней ругаться и с Ханом тоже быть хочу. Очень! Понимаешь, о чем я?

— Да что ты паришься? Они уже не вместе с прошлого года. Это Крис втемяшила себе, что еще вернет его, но там без вариантов, Стелла. Так что мой тебе совет — бери быка за рога.

— Он так смотрит на меня, что я просто не могу устоять.

— Покажи мне ту, которая сможет устоять перед Ханом.

И дружный смех разнесся по пустынным школьным коридорам.

Они шли дальше, обсуждая Марка, а у меня в груди ширилась черная дыра и она засасывала меня в свою бесконечность.

«Таня, ты мне нравишься».

Вот так. Может и не соврал, да только забыл уточнить, что не я одна.

Но соленая капля все-таки сорвалась с ресницы. Зло отерла ее и выдохнула, приказывая себе успокоиться.