Колин Маккалоу - Леди из Миссалонги
— Чепуха! — отпарировала хозяйка дома. — Сто фунтов, и пусть тогда выбирает, что захочет.
— Пусть выбирает, ради Бога, но это будет наш подарок.
— За сто фунтов, иначе ей придется выложить в несколько раз больше, если она будет покупать себе белье в магазине Марка Фоя, а я не могу ей позволить брать у вас вещи, которые ей так нужны, просто в подарок.
Они еще немного поспорили, но в итоге бедная Друсилла вынуждена была сдаться; чувство тайного облегчения, боровшееся в ней с гордостью, все же победило. А после трех чашек ароматного китайского чая, выпитых Друсиллой, и почти полностью опустошенного ею блюда розовых и белых пирожных, облитых сахарной глазурью, настала пора обсуждения более комфортных вещей, не связанных с разницей в социальном положении Друсиллы и Аурелии.
— Билли говорит, что он уголовник, — сказала Аурелия.
— У нас, в Байроне? Но, Боже милостивый, как же Билли мог допустить это?
— Он ничего не мог с этим поделать, сестрица. Ты ведь знаешь, как и я, этот миф о том, что Хэрлингфордам якобы принадлежит каждая пядь земли между Льюрой и Лоусоном. Если этот человек смог купить долину, что, видимо, он сделал, и если он заплатил долги обществу, что, вероятно, он также сделал, то теперь уже ни Билли, ни кто другой не в состоянии его отсюда убрать.
— Когда же все это произошло?
— Билли говорит, на прошлой неделе. Землей Хэрлингфордов долина никогда не была, естественно. Билли всегда считал, что долина принадлежит Короне — это ошибочное мнение восходит, похоже, еще к сэру Уильяму Первому, поэтому никому из семьи и в голову не приходило проверить этот факт, и тем обиднее. Если бы мы знали, Хэрлингфорд купил бы ее давным-давно. Конечно, это было большой глупостью. И вот теперь приходит этот парень и покупает эту землю на аукционе в Сиднее, а мы даже не знали, что долина продается. «Всю долину целиком?» — «Будьте любезны». — « Вам завернуть?». Билли просто вне себя.
— Но как вы узнали об этом? — продолжала расспрашивать Друсилла.
— Этот приятель заявился вчера в магазин к Максвеллу, как раз перед закрытием — Мисси, кажется, там тоже была?
Лицо Друсиллы прояснилось:
— Так вот кто это был!
— Именно.
— Я так понимаю, это Максвелл все разузнал? Он и немого может разговорить.
— Да. Но и парень этот ничего не скрывал, а говорил обо всем довольно откровенно — слишком даже откровенно, по мнению Максвелла. Но ты ведь знаешь его — он считает, что только дураки вовсю рекламируют свой бизнес.
— Что мне непонятно, так это почему долина могла понадобиться еще кому-то кроме Хэрлингфордов. Я хочу сказать, для Хэрлингфордов владеть долиной было бы важно потому, что она на территории Байрона. Но ведь фермерствовать на ней невозможно. Ему понадобится десять лет, чтобы очистить ее, прежде чем он сможет ее вспахать, к тому же, едва ли удастся поддерживать ее в нужном состоянии, Раскорчевать ее тоже невозможно: выход из долины слишком опасен. Так зачем же она ему?
— Ну, судя по рассказу Максвелла, приезжий говорит, что просто хочет поселиться в одиночестве среди буша и слушать тишину. Если он даже и не сидел в тюрьме, то надо определенно признать, что он со странностями.
— А что конкретно привело Билли к мысли, что он бывший уголовник?
— Как только этот приятель погрузил свои покупки и уехал, Максвелл позвонил Билли. И
Билли стал сразу же наводить справки. Называет себя этот парень Джоном Смитом, скажите, пожалуйста! — Аурелия недоверчиво хмыкнула. — Скажи мне, Друсилла, будет кто-нибудь представляться Джоном Смитом, если он не разбойничал на большой дороге?
— Может быть, это его настоящее имя, — Друсилла действительно так думала.
— Пф! Все время только и читаешь о каких-нибудь Джонах Смитах, но ты хоть раз встречала живого Джона Смита? Билли считает, что Джон Смит — это … эээ… как это называют американцы?
— Не имею представления.
— Ну, в общем, не важно, у нас тут не Америка. Короче говоря, не настоящее имя. Билли выяснил, что сведений о Джоне Смите нет ни в одном официальном — учреждении. Все, что удалось узнать, — это то, что за долину он заплатил золотом.
— Возможно, так называемый Джон Смит просто удачливый золотодобытчик из Софалы или из Бендиго?
— Нет. В Австралии все золотоносные жилы уже многие годы находятся в руках компании, а за последнее время частные старатели не делали сколько-нибудь крупных находок, так говорит Билли.
— Как это все необычно! — сказала Друсилла, машинально потянувшись за предпоследним пирожным . — Что еще говорили Максвелл и Билли?
— Ну, то, что Джон Смит купил большое количество съестных припасов и расплатился золотом. Золото у него под рубашкой, в широком поясе, а нижнего белья он вообще не носит! Хорошо еще, что Мисси уже ушла, когда он стал расстегивать рубаху; Максвелл говорит, что он и при ней бы не постеснялся. Он чертыхнулся в ее присутствии и к тому же сказал что-то такое, из чего можно было понять, что Мисси якобы не леди. И, уверяю тебя, его никто на это не провоцировал!
— Охотно верю, — сухо сказала Друсилла, беря с блюда последнее пирожное.
В этот момент в комнату вошла Алисия Маршалл. С горделивым выражением лица мать широко улыбнулась дочери, тетка же лишь состроила кривую гримасу. Почему, ну почему Мисси не могла быть такой, как Алисия?
Прелестное создание Алисия Маршалл! Очень высокого роста, с чувственными и в то же время строгими линиями фигуры, она имела ангельски светлую кожу, светлые и волосы и глаза, холеные руки, красивые ноги и лебединую шею. Как всегда, одета она была с отменным вкусом: светло-голубое шелковое платье (вокруг петелек вышивка, верхняя юбка по последней моде расклешена) подчеркивало ее грациозность и свидетельствовало о бесспорном «нюхе» на вещи. Одна из шляп собственного дизайна — свободная масса светло-голубого тюля и светло-зеленых шелковых роз — подчеркивала всю роскошь золотистых волос. Невероятно, но брови и ресницы у нее были совершенно явно темно-коричневые. Понятное дело, что Алисия, как и Юна, не раскрывала своего секрета, что подкрашивает брови и ресницы.
— Твоя тетушка Друсилла с радостью предоставит тебе льняное белье, Алисия, — объявила Аурелия с видом триумфатора.
Алисия сняла шляпку и стянула светло-голубые длинные перчатки, не способная ответить что-либо во время столь ответственных операций. И только положив их на столик, подальше от края она села, и раздался ее немузыкальный, безжизненный голос:
— Как это мило с вашей стороны, тетушка.
— Милость тут ни при чем, дорогая племянница, ведь твоя матушка собирается заплатить мне, — холодно промолвила Друсилла. — Так что приходи-ка с утра в следующую субботу в Миссалонги и выбирай, что тебе по душе.
