(не) Беременна от чемпиона (СИ) - Арно Мари

— Я не… — начинает было Рита, но я не даю ей договорить:

— Погоди, Рит. Давай сначала заглянем туда, а ты уже потом решай — оставаться тебе или нет?

Она медлит с ответом. Вижу по глазам, что у нее, как и у меня, нет других вариантов, но, видимо, субординация не дает согласиться сразу.

— Только не долго. Завтра тренировка…

Я едва не закатываю глаза от ее правильности. Сдерживаюсь — Рита согласилась, это уже хорошо, значит, мы движемся в правильно направлении.

— И раз уж на то пошло, забудь на сегодня, что ты — мой менеджер, — подмигиваю ей и иду в сторону входа.

Паб «Прага» внутри не такой неприглядный, как снаружи. Его хозяин — мой старый друг. Тоций Брасов, молодой, богатый и амбициозный еврей. Тот, кто из ничего, может сотворить что угодно. Например, этот паб.

— А здесь… необычно, — замечает Рита, удивленно озираясь по сторонам.

Киваю, ибо не могу не согласиться. Меня здесь давненько не было, но внутри паба все осталось неизменным.

Играет приятная музыка, между прочим, живая, не синтетика из шипящих динамиков, снуют официанты, одетые просто и со вкусом. В воздухе витает аромат свежесваренного пива — я не любитель и не знаток, но даже мне кажется, что оно по качеству и вкусу не уступает продукции чешских пивоваров.

Тьфу ты, Гром, заговорил словами Тоция!

— Идем, нам туда, — показываю Рите на дверь в глубине заведения.

Она удивленно вскидывает брови, однако ничего не говорит, следует за мной, и вскоре мы оказываемся прямо… на заднем дворе паба.

— Что ты…

— Погоди, Рит, уже пришли. Смотри.

Отхожу в сторону, чтобы открыть ей обзор получше. Нет, я уверен, что это должно сработать, обычно девочки любят такое.

— Какие они милые! Господи, Егор! Не верю своим глазам!

Что я говорил? Гром кое-что смыслит в девушках…

Тоций, чертов гений, устроил на заднем дворе паба настоящий зверинец с самыми разными животными. Этот мини-зоопарк днем и в выходные приносил неплохие деньги, в то время как само заведение было закрыто для посетителей. Пах-пах: двух зайцев одним выстрелом!

— Посмотри, ты только посмотри! — Рита подходит ближе и едва не пищит от восторга, глядя на озорных козлят.

В этот момент я чувствую себя не таким бесполезным и одиноким. Мне ведь удалось немного отвлечь ее и поднять настроение?

— Егор, спасибо! — словно прочитав мои мысли, Рита вдруг кидается мне на шею и крепко-крепко обнимает.

Это так неожиданно, если честно, я и подумать не мог, что она способна быть такой… простой, что ли. Даже изгиб ее бровей, как бы, намекал: «Сто раз подумай, прежде чем подойти». Не то, чтобы я собирался, но…

В ответ осторожно обнимаю ее за плечи, чувствуя себя чурбаном с одеревеневшими руками. Черт, они просто привыкли обнимать другую… Не думать, Гром, не думать!..

— Спасибо! — Рита отстраняется и оказывается в том положении, когда наши носы почти касаются друг друга.

— Тебе полегчало?

Она молчит, лишь смотрит своими глазами-углями прямо мне в глаза. Я не могу расшифровать ее взгляд, но, кажется, Рита и не хочет этого: давать ответы на мои вопросы.

Вместо этого она осторожно касается своими губами моих, словно спрашивая у меня разрешения. Странно, я не чувствую ничего из того, что чувствовал с Яной, когда мы впервые поцеловались. Совсем ни-че-го. Все рецепторы взяли и дружненько отключились, оставив лишь горечь от воспоминаний.

Да сколько можно?! Золотова о тебе вряд ли убивается, Гром! Небось уже нашла утешение в объятиях этого Кулебяки или как его там звали?

Эта мысль каленым железом прожигает меня насквозь.

Я отвечаю на поцелуй Риты с каким-то больным остервенением, будто таким образом пытаюсь стереть себе память, пытаюсь забыть ту, что разбила мне сердце.

Целую, а на задворках сознания назойливо стучит — получится ли это сделать?

***Просыпаюсь от назойливого звука будильника и морщусь, понимая, что сегодня как раз тот день, когда утро наступило неожиданно. За столько лет тренировок пора бы уже привыкнуть к ранним подъёмам, но иногда «система» дает сбой.

Система — это мой молодой организм, требующий продолжения сна.

Твою же… Вспоминаю вчерашний вечер. Зверюшки и наш спонтанный поцелуй с Ритой.

Кажется, в этот раз сбой пошел прямо от мозга. От моего больного Яной мозга, который захотел выбить клин клином.

Подрываюсь и резко сажусь на кровати. Так, клин же дальше поцелуев не пошел, правда?

Нет, не то, чтобы я себя не контролировал, просто мало ли…

Наш с Ритой поцелуй длился недолго, потому как мы отпрянули друг от друга, едва дверь на задний двор распахнулась. Это помогло загладить тупизну момента — если честно, Рита застала меня врасплох. Нет, она была очень даже ничего, как девушка, но… я не думал, что готов так скоро броситься в новый омут с головой.

Оглядываюсь на кровать — отлично, я один.

Ну а клин не работает совсем. Потому что все то время, пока принимаю душ и завтракаю, не переставая думаю о Яне. Как поймал ее на льду, как донес до трибун. Все такая же хрупкая, тонкая, красивая…

Мои размышления прерывает звук входящего сообщения. Рита. Не удивлен тому, что текст исключительно рабочий. Она сразу показала себя профи.

«Тренировка через двадцать минут, надеюсь, ты уже в пути. Петрович рвет и мечет.»

Прекрасно, просто прекрасно! То, что мне нужно, чтобы выбить дурь из головы. На льду нужна концентрация, просчет ходов соперника, там точно нет места мыслям о Золотовой.

Тренировка, действительно, выходит продуктивной. Наверное, потому что Петрович гоняет нас, как молодых жеребят, то и дело, подстегивая крепким словцом. Ему можно, он легенда хоккея.

Я же сегодня реально в ударе — не пропустил ни одной шайбы, даже крученную, фирменную Витька, отбил, чем заработал одобрительный «хмык» тренера.

Уже под конец тренировки узнаем причину недовольства Сергея Петровича. Руководство решило заменить одного из игроков, нападающего Антона Прихоткина.

— Видите ли, нашли слабое звено команды! Чертовы манагеры! — последние слова тренер выплевывает с большой злостью.

Мы с ребятами недоумеваем решением сверху — Прихоткин был стабильным игроком, к тому же на кону матч с финнами, где стабильность явно не будет лишней.

— И кого же взяли на замену? — спрашиваю я, когда мы собираемся вокруг Петровича.

— Сам не знаю, должен прийти с минуты на минуту. Еще и на тренировки опаздывает, видать самого царя прислали…

Он не успевает договорить, потому что двери на арену с грохотом открываются, и на льду появляется тот, кого я меньше всего ожидал здесь увидеть…

— Посторонним сюда нельзя! — машет рукой Сергей Петрович.

— С чего вы взяли, что я посторонний? Я новый игрок вашей команды. Дима Дуров…

Я сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза и с силой стискиваю клюшку — та же ухмылка, та же наглая морда моего бывшего сокомандника все так же, как прежде, выводят меня из себя. Там сверху, что, решили устроить мне проверку на прочность?

— Запомни, сынок, я не потерплю нарушений дисциплины. Здесь тебе настоящий спорт, а не парк развлечений, — наш тренер быстро ставит на место Дурова, чем вызывает у меня огромное чувство благодарности.

Правильно, Петрович, так его! В прошлой команде Диму тоже особо не жаловали за его любовь к разгильдяйству. Нет, игроком он был хорошим, но техника у него всегда хромала, и выезжал он в основном за счет своей дури и скорости. У него даже прозвище было «Пуля-дура».

Ну и в характере Димы было устраивать драки во время матча. Я поначалу прощал это другу, списывая все на его горячность, однако вскоре меня это начало выводить из себя — команда зачастую страдала от его выходок.

Последней каплей для разрыва нашей дружбы стала тайная связь Яны и Димы за моей спиной. Прекрасно помню, как Дуров всем в раздевалке рассказывал о том, как уложил Золотову на лопатки.

— Мне даже не пришлось ее долго окучивать, — ржал он в голос, не зная того, что я нахожусь через ряд шкафчиков и все прекрасно слышу. — Сколько раз я говорил Грому, что докажу ему, что она не такая чистая, как он вбил себе в голову? Золотая девочка Грома раздвинула свои ножки сразу, едва я поманил ее пальцем.