Долгий путь к счастью - Луиза Фуллер
Чарли.
Он стоял в дверном проеме и неотрывно смотрел ей в лицо.
– Добрый вечер? Что ищете?
Она тоже уставилась на него, будто не веря собственным глазам. Он вполне понимал, что она сейчас чувствует, и тоже, казалось, не мог поверить тому, что увидел.
Было бы заманчиво думать, что она просто плод его воображения. Исключая, конечно, лихорадочные сновидения, преследующие его по ночам, в которых на ней было не так много одежды, а ее руки поглаживали не только постельное белье.
Он окаменел, стиснул зубы. Нет, это не обман зрения. Дора Торн – не иллюзия, она здесь, в его комнате, ее светлые волосы растрепались, рот приоткрылся от шока.
– Я просто смотрела.
Он кивнул в сторону кровати:
– Почему же просто смотрела? Присаживайтесь. Устраивайтесь поудобнее. Правда, если это неуклюжая попытка заманить меня в постель, боюсь, я разочарую вас.
– Что? – Она вздернула подбородок, щеки покраснели, глаза расширились от ярости. – И в мыслях не было ложиться в вашу постель, и уж точно с вами.
Она лгала. Он четко осознавал это по выражению ее глаз и той настойчивости, с которой она отвергла его предположение.
– Однако же вы в моей спальне.
– Повторяю, я просто…
– Да‑да, просто смотрела. – Он не сводил с нее глаз. – Так это называется в Англии? А я вот подумал, что вы шпионите.
Она покраснела от смущения. Он с некоторым удовлетворением наблюдал, как она заливается краской.
– Отлично. Я шпионила, – призналась она. – Вы удовлетворены? Она впилась в него взглядом: – Мне просто было интересно.
– Что именно?
Дора немного оправилась от смущения и теперь смотрела на него с вызовом.
– Вы, конечно. Вы – сводный брат Арчи. Я пыталась понять, что вы собой представляете.
– И вы подумали, что мое постельное белье прольет на это какой‑то свет? Не хотите ли вы осмотреть мою ванную? Ну так, заодно. Возможно, и зубная паста поможет вам понять меня.
Ее глаза – эти великолепные серые глаза – вспыхнули негодованием, как тропический шторм, надвигающийся с Южно‑Китайского моря.
– Вы – лицемер и, кстати, не постеснялись покопаться в моей жизни. Ой, извините, – сказала она без намека на извинение. – Не лично вы, не так ли? Правда, тот факт, что вы заплатили за это кому‑то, не умаляет вашу вину.
Он уставился на нее.
Неужели она действительно пыталась уравнять эти две вещи?
– Если хотите что‑то узнать обо мне, можете просто спросить. Мне нечего скрывать.
Она покривилась.
– А то я не понимаю, что в вашем распоряжении люди, которые следят за тем, чтобы держать ваши секреты в безопасности.
Он, молча, изучал ее лицо. Она далека от истины. Никто не знает его секретов, поскольку он никому не доверяет. Не умеет доверять.
Истинный сын Лао Даня, он обладает привилегиями, поскольку вырос в богатстве. Для него не существует ничего слишком дорогого или редкого, хотя отец научил его, что всему есть цена.
И прежде всего – доверию.
Доверие отца нужно было заслужить. Любое несоблюдение его требований имело последствия. Неудачи исключались, а в некоторых случаях и не прощались.
В детстве отец преподал сыну тяжелый урок, научив полагаться только на самого себя. Уверенность в себе и дисциплина оказались более полезными, чем три года, проведенные в бизнес‑школе.
– У меня нет секретов, мисс Торн.
– И души.
Ее глаза метнулись к нему, вспыхнув яростью. На мгновение ему захотелось превратить огонь ярости в огонь страсти, заставить ее тело дрожать, как тогда, когда она споткнулась и упала в его объятия.
– Шестнадцать часов в самолете, два часа в машине. Так долго мы добирались сюда. И прошли весь этот путь, потому что вы, – она ткнула его пальцем в грудь, – сказали, что хотите провести время с Арчи. Только вы даже не спросили, где и как он. Что же вы за человек? Перевезли ребенка на другой конец света, а потом даже не удосуживаетесь его увидеть. – Ее голос слегка дрожал. – Почему‑то меня это не удивляет. Скорее всего, с рождения думаете, что вы лучше всех. А это не так. Вы просто избалованный эгоист.
– Если бы вы позволили мне… – начал он, но она яростно покачала головой.
– О, пожалуйста, избавьте меня от объяснений.
Ее лицо было бледным, а по голосу понятно, что она еще злится. Хотя за гневом скрывались нотки страха и неповиновения. Это его растрогало.
– Дора.
Он сделал шаг ближе, двигаясь не задумываясь. Она резко вдохнула, отпрянув от него, как от кобры.
– Не трогайте меня.
Была ли это паника, или он ослабил бдительность и почти позволил себе пожалеть ее, непонятно. Однако, так или иначе, с него достаточно этого раздражительного, самодовольного ребенка, ведущего себя так, будто Чарли – лесное чудище.
– И не мечтал об этом. Я провел весь день в дороге, устал и голоден. Так что, если не возражаете, я пойду съем что‑нибудь. Не стесняйтесь, продолжайте «смотреть». Но ничего не трогайте.
Ее глаза сузились.
– И не мечтала об этом, – парировала она. – А теперь, если не возражаете, я пойду посмотрю, как там Арчи. Арчи – это ваш брат, если не забыли.
Она вылетела из комнаты.
Стиснув зубы, он сорвал галстук и бросил его на кровать. Он никогда не терял хладнокровия. Но Доре Торн удалось вывести его из себя, увидеть пятьдесят оттенков красного. Ему хотелось хорошенько встряхнуть ее.
Расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, он попытался восстановить самоконтроль, который сделал ему репутацию человека со стальными нервами и в казино, и за его пределами.
На кухне было прохладно и тихо. Он предпочитал вечером плотно не есть, Ян заранее готовил ему легкий ужин. Но, как бы восхитительно ни выглядела еда, он был слишком взволнован, чтобы есть.
Неделю назад все казалось таким простым. Он понимал, что юридически отменить временную опеку Доры будет непросто, но, повинуясь прихоти, разработал нетрадиционную стратегию: привезти ее в Макао, чтобы она увидела преимущества для Арчи жизни с ним.
Но теперь все дело было в ней, и он задался вопросом, не легче ли аннулировать ее опеку. Это определенно полезнее для его давления и нервов.
Она так яростно обвиняла его в эгоизме и избалованности.
Почему он чувствовал, что не прав? Она шпионила в его комнате!
Его рот слегка скривился. Второй раз за неделю она вторглась в его личное пространство.
Чарли весь напрягся.
Третий раз ей это тоже удалось.
Дора стояла, скорее, даже «парила» в дверном проеме.
Он медленно покачал головой:
– Я не думаю…
– Простите!
Откинувшись на стойку, он, молча, смотрел на нее. Что бы он там ни ожидал
