Второе дыхание - Ольга Тимофеева

боялся, что меня может кто-то узнать, поэтому молчал. Играл роль немого придурка. И ты запала на этого придурка, кстати, - посмотрел на меня укоризненно и продолжил: - В тот день я выгуливал собаку, она увидела на льду птиц и бросилась за ними. Я не знаю, как это произошло, но лёд провалился и собака оказалась в воде. Я подполз к самой кромке, пытаясь её вытянуть, когда она была уже на льду, отряхнулась и побежала к берегу. Я развернулся, лёжа на животе и тоже пополз за ней. – Он тяжело задышал, вспоминал, что там случилось. - Лёд неожиданно треснул подо мной, и я провалился в ледяную воду. Течение было сильным, я только успевал хвататься за края, но он проламывался подо мной. Та женщина сразу бросилась мне на помощь. Честно сказать, я толком не помню, что произошло. Помню, что как-то оказался на льду, а под ней лёд начал трещать и тоже проломился. Сколько мог я держал её, но потом течение подхватило её, у меня в руке остался тот кулон. Она смотрела на меня глазами полными мольбы, потом прокричала твоё имя и просьбу позаботиться. Как я должен был, по-твоему, поступить? Как я мог не выполнить просьбу женщины, которая меня спасла? И я понимал, что никто такое не простит, но всё равно попытался чем-то помочь.

- Мама погибла из-за какой-то собаки? - Он поднял на меня полные сожаления глаза и кивнул. - Я не смогу это забыть и принять, - пожав плечами, закрыла лицо ледяными ладонями, - вызови мне такси, - развернулась и пошла в коридор. Он выглядел убитым, но мне сейчас было всё равно. Это было слишком.

- Хорошо, - услышала за спиной тихий голос Нейта.

Я искала свои кеды, которые лежали в разных углах, пока парень вызывал такси. В памяти сразу всплыли воспоминания того, как пару часов назад я в его объятиях, счастливая попала в эту квартиру, и насколько всё изменилось.

Нейт, осунувшись, вышел из комнаты с той тетрадью в руках.

- Такси будет через пару минут. Ливи, - прокашлялся он, - я не знаю, почему ты не интересовалась подробностями гибели твоей мамы, но ты не всё знаешь.

15

Я подняла на него удивлённый взгляд.

- Я не буду рассказывать тебе, чтобы ты не подумала, что я придумываю. Прочитай это, - показывая на тетрадь, - может, ты изменишь своё мнение.

Подошёл ко мне, чтобы передать тетрадь так близко, что я снова ощутила такой знакомый мятно-лимонный аромат. Но поднять на него глаза побоялась. Боялась броситься, забыть всё, предать маму. Боялась простить его. Боялась любить его.

- Я тебя люблю, - шёпотом сказал он, - и... прости меня. У тебя есть мой номер, если передумаешь. - Едва коснулся губами лба, отошёл и открыл дверь.

Прижав к себе тетрадь, я вышла из квартиры и, не оглядываясь и пошла по лестнице вниз, сдерживаясь со всех сил, чтобы не разрыдаться при нём и чтобы он не начал меня успокаивать и жалеть. Я ни за то сюда не вернусь.

Как только дверь за мной закрылась, я прислонилась к стене, сползая вниз. Ночную тишину подъезда разбил мой плач. Боль, разрывающая всё изнутри.

Не помню, как добралась до дома. От бессилия упала на кровать и отключилась. Кажется, я только легла, а уже звонил будильник, поднимая меня на работу. Я не могла там появиться и встретиться с ним. Позвонив начальнику снова отпросилась, сославшись, что мне нездоровится.

На прикроватной тумбочке лежала та самая тетрадь. Только сегодня я смогла её рассмотреть. Тёмно-зелёная плотная обложка. В месте для подписи аккуратным почерком выведено моё имя. Было страшно опять окунуться в тот день, о котором я на самом деле ничего не знала. Я боялась знать правду. Боялась знать подробности, считая, что они могут меня убить. А может я не хотела её отпустить, оставляя какие-то вопросы и тайны.

Набравшись духа, открыла первую страницу. Вырезка из газеты. Некролог. Сухой. Безжизненный. Тот, кто это печатал явно никогда не терял никого из близких. Ещё страница. Статья с фотографией. Интересно, где они её нашли? Статья подробно описывала всё. Сквозь слёзы я продолжала читать. Ещё и ещё. Статья за статьёй. В одной из них шла речь обо мне. Моё имя. Но фотографии не было. Я ничего не читала и не знала подробностей, хотя Нейт и рассказал мне. Что имел ввиду Нейт, говоря, что я чего-то не знаю? Пока я не понимала. Да я не вникала в подробности, но это не меняло картину.

Продолжая читать все эти слова, фразы, абзацы подсознательно искала что-то, чтобы оправдало его. Пока на глаза мне не попалась статья: "Утонувшая на прошлой неделе женщина была смертельно больна". Горло сдавило от накативших слёз. Это бред. Неправда. Я бы знала. Статья какого-то корреспондента. Каждое слово статьи я перечитывала несколько раз, не веря своим глазам. Женщина приехала в город на лечение, а не в командировку, как значилось ранее. Вскрытие показало, что она была больна. Максимум, что она прожила бы это год. Но в каком состоянии никто не знал. Я сразу вспомнила мамины частые головные боли, которые она списывала на усталость на работе. Почему тогда ничего не рассказала мне?

Я бросилась в её комнату, переворачивая все вещи, ища подтверждение или опровержение этим словам. Комод, тумбочки, шкафы - ничего. Глянув наверх, внимание привлекла коробка, лежащая так, будто кто-то в спешке её туда закинул. Придвинув стул, дотянулась до неё и, сняв, открыла.

Бумаги, непонятные счета. Взяв один из них в руки, быстро прочитала про оплату лекарств с непонятным названием, несколько рецептов. Пока на самом дне коробки не оказались сложенные вдвое листы. Прочитав их, я закрыла ладошкой рот, заглушая крик. Диагноз. Я первый раз видела эти слова, но у меня были плохие предчувствия. Полезла в интернет, вводя незнакомые слова. Пальцы онемели от картинок, выдаваемых браузером: развитие болезни, сложное течение, сильные боли, страдания. Рассматривать и читать это больше не было сил. Хотелось задохнуться и утонуть в слезах.

- Почему ты мне ничего не сказала, мама... - прошептала я в тишину.

Мама всегда меня от всего оберегала, пыталась защитить, направить. А я, как маленькая, всю жизнь её доверчиво слушала. Не наблюдала, не слышала между строк, думая только о себе.

Вот почему она бросилась спасать незнакомого парня, хотела спасти кого-то, зная, что её жизнь