Дженни Адамс - Лучшая подруга
Джек помрачнел, даже, кажется, хотел было повернуться и уйти, но Тиффани это не остановило.
– По-твоему, я чувствую себя недостаточно глупо из-за того, что бросилась тебе на шею и ты должен был уехать? Что ж, я и впрямь чувствую себя глупо. Но ты, Джек, может быть, тоже меня желал, хотя ни разу в этом не признался. Так же, как прошлой ночью. Если это правда, то ты поступил неправильно, переложив вину на меня.
Джек молчал.
Тиффани начала бить дрожь, но она этого не заметила.
– Несправедливо, что ты возвращаешься и говоришь, что хочешь вернуть нашу дружбу, а потом создаешь такие трудности! Это также непохоже на Джека, которого я знала и уважала. И я этого не понимаю. Слышишь, Джек? Я. Этого. Не. Понимаю.
Она пристально смотрела на него. Он пристально смотрел на нее в ответ. Но заговорит ли он? Даже теперь, когда ей так нужно, чтобы он что-нибудь сказал? Нет.
– О! Уходи. Уходи!
Она открыла дверь и вошла в сыродельню. Гнев наконец ее покинул и сменился острым чувством обиды.
Джек пошел за Тиффани и остановился в дверях у нее за спиной.
– Мне жаль, что я смеялся над тобой, Тифф. Мне очень, очень жаль.
– Нет! – вырвалось из глубины ее души. В одном этом слове смешались все ее чувства.
А потом – плюх! Кусок творога образовал дугу в воздухе я попал Джеку в лицо, а затем свалился на грудь и растекся по рубашке.
Тиффани посмотрела на пустую посудину у себя в руках, потом – на Джека. Она не могла поверить, что только что так поступила.
Ею овладели совсем другие мучительные чувства. Она испытала глубокое раскаяние. До сих пор она никогда так себя не вела. Никогда.
– О! Разреши, я это вытру. – Она сняла рабочий халат и попыталась вытереть им грудь Джека.
Прежде чем она успела к нему прикоснуться, Джек схватил ее руку и сжал, словно клещами.
– Я сам могу это сделать. Пойду отмоюсь.
Он медленно отпустил ее запястье, как будто беспокоился, что она все-таки попытается к нему прикоснуться. Потом повернулся на каблуках, вышел и закрыл за собой дверь.
Тиффани все еще слышала эхо собственных слов, видела брызги творога на полу. Она была в смятении.
Глава 4
Войдя в ванную, Джек нагнулся над раковиной и промыл шампунем волосы. Потом встал под душ. Джек решил не глядеть на шрам. Ведь тот не изменился ни со вчерашнего, ни с позавчерашнего дня, он оставался прежним в течение многих месяцев. Шрам никогда не изменится… впрочем, это ничего не решает.
Черт возьми! Впервые за долгое время он рассмеялся, рассмеялся от всей души – и обидел Тиффани. Не только сегодня. Он обидел ее в ту ночь, когда ушел, и теперь, когда вернулся. И только сейчас начал понимать, насколько сильно.
Он вытерся, застегнул на все пуговицы чистую рубашку. Решил, что потом выстирает кое-что из одежды в стиральной машине, и распахнул дверь. Нужно как-то все исправить. Хотя он точно не знал, как.
– Мне жаль. – Тиффани стояла возле двери, ее лицо было бледным. Она уже сняла рабочую одежду. Оттенки синего цвета – и рубашки, и джинсов – прекрасно подчеркивали ярко-каштановый цвет ее волос.
Джеку захотелось коснуться ее мягких локонов. Прижать ее голову к своему плечу и попросить у нее прощения. Кроме того, ему по-прежнему хотелось от нее того, что он не мог получить. Он сжал кулаки, тщетно пытаясь найти подходящие слова. Тиффани продолжала:
– Я не могу поверить, что настолько вышла из себя. Я не имела никакого права так себя вести.
– Вот как? – Им овладело волнение, он пристально посмотрел на Тиффани и понял, какой вред ей причинил. Из-за его молчания ей становилось еще больнее. Но как он мог заговорить на эту тему и умолчать о вещах, которые лучше скрыть? – Я не знаю, как это исправить, Тифф. Все, что ты сказала, – верно. Ты должна меня ненавидеть. Я не стал бы тебя винить.
– Нет. Я не чувствую ненависти, но я сбита с толку. Ты вернулся, чтобы возобновить нашу дружбу, но стараешься держать меня на расстоянии, и у дружбы нет шансов, а время от времени…
Она замолчала и глубоко вздохнула. Джек склонил голову, словно пытался скрыть выражение своего лица.
– Я винила себя в том, что вообразила, будто до твоего отъезда ты разделял мой интерес к тебе. Я думала, что ты уехал, потому что я рассказала тебе о нем. Неужели дело было только во мне, Джек?
– Не только в тебе. – Ему не хотелось это признавать, но она была так несчастна, что у него не осталось выбора. Джек осторожно выбирал выражения: – До моей поездки за границу я позволил нашим отношениям зайти туда, куда им заходить не следовало. Я отвечаю за это так же, как и ты, и должен был взять вину на себя. Но в то время я… думал о других вещах.
Он чуть было не коснулся предательского пятнышка под мышкой, но вовремя удержался. Это две разные темы. Ему нужно только ответить на ее вопросы, объяснить то, что имеет к ним отношение здесь и сейчас.
– Ты хочешь сказать, что разделял мой интерес, но почему-то считал его ошибкой? – В ее голосе чувствовались потрясение, остаток прежнего гнева, смятение и осторожность.
Если она все еще питает к нему какие-то другие чувства, кроме дружеских, она не станет в них признаваться.
Ты не должен желать, чтобы она призналась, что неравнодушна к тебе, и сам не должен чувствовать ничего подобного. Впрочем, теперь ты, вероятно, не вызываешь у нее ничего, кроме гнева.
Легко сказать себе, что именно ты не должен чувствовать. Но не так уж легко это сделать. Особенно когда она стояла перед ним, а ему только и хотелось, что заключить ее в объятия, прижать к себе и, может быть, поцеловать – как это едва не произошло прошлой ночью.
Он должен оказаться сильнее. Не думать о том, как она прижималась к нему, когда он держал ее в объятиях.
Значит, она все еще его интересует? Этот интерес пройдет, если не обращать на него внимания.
– Я не должен был испытывать к тебе такую привязанность. – Джек глубоко вздохнул. – В глубине души я всегда беспокоился, что буду таким, как Сэмюэл, – неспособным нормально себя вести при близких отношениях… когда связываешь себя обязательствами и… когда отношения – личные. Некоторое время я отгонял это беспокойство, но теперь знаю, что не могу не обращать на него внимания. Я и впрямь такой, как Сэмюэл Рид.
– Много месяцев назад, в последний день, который он здесь провел, Джек получил не один удар, а два. Но главной проблемой оказалось его сходство с Сэмюэлом, поведение которого было невыносимо. И именно об этом Джек собирался рассказать Тиффани.
– Я не могу рисковать тем, что из-за этого сходства пострадает кто-нибудь еще.
– Ты не такой, как он. – Он собирался возразить, и она подняла руку. – Я знаю, что это тебя беспокоило, но я всегда говорила, что ты совсем не похож на Сэмюэла, и по-прежнему говорю то же самое. Если бы ты был таким, как Сэмюэл, то откуда бы знал, что не обидишь меня, не перешагнешь за черту дружбы, если более глубокого чувства у тебя ко мне нет?
