Сьюзен Мейер - Пойманный свет
— Познакомьтесь, это мой брат Чанс, — гордо произнес Макс, завидев Чанса.
Макс представлял остальных, Чанс пожимал руки, неожиданно почувствовав себя частью происходящего. О нем говорили так, словно он уже согласился остаться. Но через некоторое время поведение Макса показалось ему подозрительным.
Почему он так старается быть вежливым? Хочет привлечь Чанса к делу? Старший брат, которого он помнил, был неплохим, но всегда стремился оказаться в центре внимания. Зная, что встанет во главе «Монтогомери девелопмент», Макс ходил за отцом по пятам, пытаясь полностью копировать его. А теперь он внезапно изменился? Встревоженный, Чанс не мог успокоиться. Он предвкушал ссору.
В конце дня он уселся перед столом Макса, а брат занял место в высоком кресле и спросил:
— Итак, что ты думаешь? Похожа «Монтгомери девелопмент» на место, которому ты готов посвятить следующие двадцать лет?
Чанс сухо усмехнулся. Брат не знал, что нарывается на ссору. Он фыркнул:
— Переходишь прямо к делу?
— Я же не знаю, сколько ты тут собираешься пробыть. Так что приходится рубить сплеча.
— Ладно. Хочешь знать, что я думаю? Я думаю, что ты собираешься надавать обещаний, как отец, получить меня, а потом отказаться от них.
Макс открыл рот:
— Эти два дня, по-твоему, ничего не значат?
— Ты такой же очаровательный, как отец, Макс.
Я должен поверить, что ты изменился.
Кресло Макса скрипнуло.
— Продолжай.
— Я лучше просто уйду, прежде чем ты меня обманешь.
— О… — Макс коротко засмеялся. — Я понял. Ты хочешь, чтобы я оказался как отец; чтобы я был плохим, тогда ты сможешь сказать маме, что попытался, но со мной нельзя работать. — Он встал и перегнулся через стол. — Вот что, братишка. Тебе принадлежит треть этой компании. Когда мама умрет, нам достанется по половине. Мы друг без друга никуда. И я не хочу делать всю работу в одиночку. Мне нужна помощь. Так что давай разберемся сразу.
Чанс тоже поднялся:
— Хорошо. Хочешь разобраться? Так начнем же: почему ты мне не сказал, что отец мне по крови родной?
— Потому что я слышал только офисные сплетни. И не собирался передавать их тебе. А теперь у меня вопрос: если ты такой славный парень и любишь маму, то почему за пятнадцать лет не прислал хотя бы открытку на Рождество?
— Я злился.
— Ути-пути.
Услышав, как его большой сердитый брат плаксивым тоном произносит «ути-пути», Чанс удивленно замер. Через несколько секунд он рассмеялся:
— Ути-пути?
Макс снова сел:
— Показалось подходящим.
Чанс снова рассмеялся. Макс указал ему на кресло:
— Так что, боишься со мной работать?
Чанс сел. Если настал момент истины, то пусть он будет искренним. Никаких увиливаний и обвинений. Только правда. Потому что, как ему ни хочется здесь работать, он не может.
— Я не могу тебе доверять, Макс.
— Только потому, что я знал сплетни и не поделился с тобой?
— Не знаю. Может быть. Но больше дело в отце. В его связях с этим местом, от которых я не могу избавиться. Я пятнадцать лет на тебя сердился. Это так просто не исчезнет.
— Справедливо.
Чанс резко взглянул на брата:
— Справедливо?
— Думаю, ты просишь о времени. И я его тебе с удовольствием предоставлю.
— Я сказал, что не доверяю тебе, а ты говоришь, что дашь мне больше времени?
— Время на то, чтобы со всем примириться. Время, чтобы научиться мне доверять. — Макс снова откинулся на спинку кресла. — Чанс, я алкоголик. Мне пришлось извиняться перед половиной города. Пришлось терпеливо ждать, пока все, кого я знаю, привыкнут к тому, как я изменился. Было бы глупо, если бы я отказал в этом собственному брату.
Чанс ничего не ответил. Он никогда не слышал такой искренности. И если уж он и хотел дать кому-нибудь второй шанс, так это Максу — старшему брату, которого когда-то обожал.
Макс переплел пальцы, а потом открыл верхний ящик стола.
— Раз уж мы разговариваем честно, открыто и так далее… — Он бросил через стол конверт. — Это твое.
Чанс даже не протянул руку:
— Что это?
— Посмотри.
Он взял конверт, открыл и вынул стопку бумаг — по меньшей мере пять годовых отчетов «Монтгомери девелопмент».
— Хочешь показать мне, как отлично работает компания, или ознакомить с историей того, что ты изменил после смерти отца?
— Это я тебе уже рассказывал сегодня. Годовые отчеты нужны, чтобы ты сверил цифры.
— Сверил цифры?
— Посмотри, что еще в конверте. Чанс нашел там чековую книжку.
— Это твоя доля прибыли. После похорон мама решила, что не хочет получать все деньги, которые приносит «Монтгомери девелопмент», поэтому сделала нас с тобой равными партнерами. Как я уже говорил, каждому из нас принадлежит треть. Это, — он кивнул на чековую книжку, — твоя доля.
Чанс открыл книжку и посмотрел на Макса:
— Здесь миллионы долларов.
— Я знаю.
— Ты их оставил на сберегательном счете? Где они едва приносят проценты?
Макс засмеялся:
— Мое дело — их сберечь. Инвестировать будешь сам. — Не знаю, что сказать.
Это было правдой. Отец никогда бы не стал сберегать прибыль. Даже для партнера. Он бы нашел способ забрать деньги себе, будь то зарплата или премия. Макс все сохранил. Для брата.
— Скажи, что останешься… хотя бы ненадолго. Дай мне возможность проявить себя. Теперь все иначе. Мы снова станем семьей.
Семья. Настоящий подарок, который Чанс хотел вручить близнецам. Дядя, тетя, двоюродные братья и сестры, бабушка. И Макс хотел того же.
Он откашлялся и неожиданно подумал про Тори. Она, как и Макс, не делала ему ничего дурного, а как поступил он? Убедил себя, что не может ей доверять из-за Лилии, и собрал целое криминальное дело из того, что она скрывает, где будет проводить выходные.
Чанс с трудом сглотнул:
— Что, если я просто не могу доверять?
— Тогда я тем более рекомендую тебе остаться. Сначала научись доверять семье, Чанс. Дай нам с мамой возможность показать, что мы тебя любим и хотим, чтобы ты был в нашей жизни. А дальше посмотрим.
Чанс тихо засмеялся и покачал головой, понимая, как глупо себя вел.
— В смысле — общаться с вами больше, чем просто жить в мамином коттедже и навещать тебя на работе?
— Ну да. Не отказывайся от нас из-за того, что отец был мерзавцем. По крайней мере, пока не узнаешь нас получше.
Слова Макса звучали у Чанса в голове, когда он вечером входил в коттедж. Было уже за шесть, и Тори покормила детей.
— Долго вас не было.
— Мы разговаривали с братом…
Он так запутался в причинах своего недоверия к Тори — остаточные чувства по поводу Лилии или искреннее недоверие из-за секрета, — что не особенно хотел возвращаться домой. Он поездил вокруг, пытаясь понять происходящее. Он не хотел пасть жертвой неожиданно сильного влечения, но в то же время не мог потерять хорошую няню из-за чрезмерной подозрительности.
