Джейн Портер - Под чужим именем
— Пожалуйста, больше не красьтесь сами. Если в следующий раз захотите стать темнее или сделать мелирование, попросите меня, хорошо?
— Хорошо, — согласилась Ханна.
Когда Камилла закончила с укладкой, Тереза, визажист Эммелины, нанесла последний слой туши на ее ресницы и золотистый блеск поверх ее помады.
— Великолепно! — одобрительно произнесла она. — Как вам, ваше высочество? Хотите что-нибудь поменять?
Ханна посмотрела на свое отражение. Ее волосы стали прямыми и очень светлыми, а макияж глаз подчеркивал их голубизну. Губы были нежно-розового оттенка, а золотисто-песочного цвета платье с глубоким вырезом и длинными прямыми рукавами смотрелось на ней весьма изысканно.
— Нет, ничего менять не надо, — ответила Ханна, пораженная тем, насколько она стала похожа на настоящую принцессу Эммелину. Если бы она не знала правды, она подумала бы, что они с Эммелиной сестры-близнецы.
— Я выгляжу… — Ханна попыталась подыскать подходящее слово, но так и не нашла его.
— Потрясающе, — произнес низкий голос с порога комнаты.
Ханна сжала рукоятки кресла, увидев в зеркале Зейла. Он больше не злился, хоть и был мрачен. Ханна не была готова к очередной встрече с ним, но он поднял руку, жестом приказывая стилистам удалиться.
— Мы бы хотели побыть наедине. — После того, как женщины ушли, он долго молчал. — Я был не прав, — наконец сказал он. — Сегодня утром я повел себя не лучшим образом.
Этих слов Ханна меньше всего ожидала от Зейла.
— Не думаю, что вы хоть раз пропускали футбольный матч из-за головной боли.
— Конечно же нет.
— Вы играли, несмотря на боль?
— Это была моя работа. Я должен был играть, а не сидеть на скамейке запасных.
Ханна не удивилась. Она понимала, что нельзя стать знаменитым футболистом без боли и жертв.
— Так что никаких оправданий.
— Никаких оправданий, — эхом повторил Зейл.
В этом отец Ханны согласился бы с королем. Он был сильным человеком и воспитал Ханну такой же. Оправдания не принимались. «Всегда делай все, что можешь, несмотря ни на что».
— Тогда я понимаю, почему вы так расстроились, — осторожно добавила она. — Но поначалу я не понимала — и сочла, что вы просто решили нагрубить мне.
— Нагрубить?
— Да, причем безосновательно.
Он удивленно посмотрел на нее, а затем улыбнулся быстрой улыбкой, которая показалась Ханне очаровательной.
— А может, мы совершаем ошибку, Эммелина?
Зейл задал этот вопрос спокойным тоном, но она была потрясена.
— Что?!
— Боюсь, мы сейчас делаем то, о чем потом пожалеем.
Она смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова.
— Наши отношения всегда были сложными. Я знаю, почему я сам тороплюсь жениться, но вам-то куда спешить? Вы могли бы выбрать кого угодно из ныне свободных представителей королевских семей.
— Но я выбрала вас, — тихо ответила она. Ведь Эммелина и правда выбрала его — даже если она его не любит, она все равно хотела бы стать королевой Рагувы.
— Почему?
— По тем же причинам, по которым вы выбрали меня — потому, что наши семьи хотели этого, а также ради более тесных отношений между нашими странами и безопасности будущего поколения.
— Мне хотелось бы верить вам.
— А почему вы мне не верите?
— Из-за вашего поведения в прошлом году. Тайные встречи с аргентинским бойфрендом, долгие переговоры по контракту, ваше нежелание проводить со мной время. Я был бы дураком, если бы верил вам после всего этого.
Ханна знала, что он говорит об Эммелине, но его злость и недоверие задели ее.
— Вы будете еще бóльшим дураком, если позволите мне уйти.
— Почему?
— Ваша страна испытывает те же экономические проблемы, что и вся остальная Европа, но у вас большие планы по восстановлению экономики, и они зависят от меня. — Ханна буквально хваталась за соломинку, пытаясь вспомнить статьи о влиянии королевской свадьбы на экономику страны, прочитанные накануне. — С момента объявления о нашей помолвке популярность Рагувы резко возросла. Местное побережье стало новой Ривьерой, а общественность очень интересуется нами и нашей свадьбой. Телетрансляция свадебной церемонии принесет в вашу казну миллионы… — Она замолчала и резко выдохнула. — И вы готовы отказаться от всего этого по своей прихоти?
— Это не прихоть. Я уже давно сомневаюсь в вашей пригодности к роли королевы.
— Тогда почему вы так долго молчали об этом? До свадьбы остается всего девять дней. Адвокаты приехали, а художник прямо сейчас устанавливает мольберт, чтобы начать писать мой портрет.
— Мне нравятся уверенные в себе женщины, но вы перешли всякие границы. Вы долгие месяцы в открытую встречались со своим бойфрендом, не стесняясь меня, и все еще ожидаете, что я женюсь на вас вопреки голосу разума?
Ее бросило в жар, а лицо залилось краской.
— У меня нет никакого бойфренда.
— Эммелина, мне все известно про Алехандро. Вы уже много лет вместе.
— Но это было до нашей помолвки. Мы расстались.
Он холодно и мрачно посмотрел на нее:
— Тогда как вы объясните ваши фотографии с Алехандро после игры в поло в Палм-Бич?
— Это была благотворительная игра, и после нее я фотографировалась со всеми. Почему же вы меня не спрашиваете о фотографиях с английскими или австралийскими командами?
— Потому что вы не были замечены в связях с их игроками.
— Но я больше ни с кем не встречаюсь. Я здесь и собираюсь выйти замуж за вас.
— Вы находитесь здесь телом, но не душой.
— Откуда вы знаете? Как вы можете судить? — Ханне совершенно не хотелось нести ответственность за отношения Зейла и Эммелины. Если Зейл хочет разорвать помолвку, пусть он сделает это с Эммелиной, а не с ней. А если Эммелина желает с ним расстаться, пусть она приедет и скажет ему об этом сама. — Вы видите только мои недостатки и совершенно не замечаете достоинств.
— Потому что недостатков у вас намного больше, чем достоинств.
— И что дальше? Наша судьба решена, все кончено?
— Вы говорите так, будто я палач, который собирается отрубить вам голову.
— Похоже на то.
— Эммелина!
Она покачала головой:
— Так вы не даете мне никаких шансов?
— Я целый год давал вам шансы.
— Но я здесь. Я приехала. Так давайте же, черт возьми, продолжим игру, Зейл!
— О чем вы?
— О том, что до конца матча еще много времени, а вы уже решили забрать мяч и уйти с поля. У нас есть еще девять дней, и за это время мы успеем разобраться, где правда, а где ложь. Так что верните мяч на поле и позвольте мне сыграть.
— И что же вы предлагаете?
