Эмили Роуз - Каникулы в Монако
Солнечные лучи, проникающие в иллюминаторы, наполняли спальню теплом. А может, ей стало жарко от осознания того, что ее ожидало впереди? Ладони стали влажными, и она вытерла их об юбку.
— Можешь переодеться здесь или в ванной. — Положив ее сумку на кровать, Дэймон кивком указал на дверь в стене, затем снял очки и посмотрел на Маделин потемневшими от желания глазами. — Тебе помочь переодеться? — спросил он, положив руки ей на плечи.
— Я… э-э… нет. — Маделин растерялась. Она хотела приключений и нашла их. В душе шла борьба между волнением, возбуждением и ожиданием. Волнение победило.
Его ладони легонько скользнули вниз по ее рукам, затем обхватили талию. Когда его пальцы проникли под ее топ и коснулись чувствительной кожи живота, Маделин содрогнулась от наслаждения. Ласки Майка никогда так не действовали на нее, даже в первые дни их свиданий.
— Я ждал этого. — Дэймон наклонил голову и нежно коснулся губами ее губ.
Маделин не хотелось ничего говорить, чтобы не ослаблять опьяняющее действие его прикосновений. Она обвила руками его шею и запустила пальцы в его мягкие волосы.
— Я тоже.
Застонав, Дэймон притянул женщину к себе и завладел ее губами. Его грудь была горячей и твердой, язык дерзким и настойчивым. Он проник в глубь ее рта. Маделин упивалась новыми ощущениями, переполнявшими ее. Она ерошила его волосы, поглаживала руками шею и плечи.
Вдруг наверху послышались чьи-то шаги, и она резко отстранилась.
— Наш экипаж отчаливает, — объяснил Дэймон.
На борту посторонние люди? Маделин думала, что они будут одни. Ее охватило чувство неловкости.
— Зачем нам экипаж?
— Пока я буду поглощен тобой, кто-то должен управлять яхтой, — с улыбкой произнес Дэймон. — Надевай купальник и приходи на палубу. — Проведя пальцем по ее нижней губе, он надел темные очки и покинул комнату.
Маделин тупо уставилась на дверь. Отец всегда чрезмерно ее опекал. Должно быть, это были издержки его профессии, связанной с большим риском. Может, причина ее волнения кроется в излишней осторожности, к которой она привыкла с детства?
Перестань паниковать. Наслаждайся выходными. Разумеется, на яхте должен быть экипаж. Ты же ничего не понимаешь в этом деле.
Подавив нехорошие предчувствия, Маделин потянулась за сумочкой.
Обольщение в Средиземном море. Именно этим Дэймон занимался после того, как берег скрылся из виду.
Маделин стояла рядом с ним на носу яхты, плавно покачивающейся на волнах. Она пила вино, притворяясь спокойной, хотя каждая клеточка ее тела дрожала в ожидании ночи. Береговые огни поблескивали на черном горизонте.
Повернув голову, она обнаружила, что Дэймон пристально смотрит на нее. От него исходила сексуальная энергия. Весь день стал одной долгой прелюдией к чему-то манящему и неизбежному. Эта мучительная пытка началась в тот момент, когда она присоединилась к Дэймону на палубе. Он намазывал ей спину солнцезащитным кремом, выписывал причудливые узоры на ее теле кончиком косы, но не дал Маделин возможности ответить на его ласки. Он по-прежнему оставался в рубашке и не позволял ей прикасаться к нему. Какие бы ужасные шрамы он ни скрывал под одеждой, она докажет ему, что для нее это не имеет значения.
Дэймон приоткрыл рот, словно собирался что-то сказать, но затем снова его закрыл, как делал уже неоднократно. Взглянув на вино, плавно покачивающееся в бокале, он выпил его залпом и снова посмотрел на нее.
Не мог же он ее бояться! Дэймон явно не из тех, кто робеет в присутствии женщин. Но ей было о нем известно не только то, что одно его прикосновение приводит ее в экстаз.
Она положила руку ему на пояс, приподнялась на цыпочки и поцеловала его в подбородок. Наклонив голову, Дэймон накрыл ртом ее губы. От него пахло вином. Затем он отстранился и взял в ладони ее лицо.
— Не здесь. Пойдем в каюту.
Он взял ее за руку и повел вниз. Айана и Макоса, членов судовой команды, не было ни в гостиной, ни на камбузе. Должно быть, они находились в своей каюте. Ее тревоги были безосновательными. Они безукоризненно выполняли свою работу, не нарушая их с Дэймоном уединения.
Оставив пустые бокалы на камбузе, он провел ее в спальню и закрыл за собой дверь. Комната была наполнена серебристым светом луны, проникающим в узкие иллюминаторы. Дэймон не стал включать свет, и Маделин предположила, что он стесняется шрамов, которые скрывал под рубашкой. Ее сердце билось так громко, что она едва слышала плеск волн, бьющихся о корпус яхты.
Дэймон внезапно посерьезнел. Казалось, ему было неловко. Он положил руки ей на плечи.
— Маделин…
Она прижала пальцы к его губам.
— Ничего страшного. Я тоже нервничаю.
Дэймон снова открыл рот, чтобы что-то сказать, но она покачала головой и провела кончиком пальца по его нижней губе.
— Ты поверишь, что мне тридцать два года и что у меня была близость только с одним мужчиной? — Ее глаза расширились. — Я говорю это вовсе не потому, что надеюсь получить предложение руки и сердца. Мне это не нужно. Просто хочу предупредить тебя, что мне может недоставать опыта. Но я быстро учусь. А сейчас, пожалуйста, поцелуй меня. Ты весь день сводил меня с ума, и я больше не могу ждать ни секунды.
Подчинившись, Дэймон привлек ее к себе и целовал до тех пор, пока ее ноги не стали ватными и она не вцепилась в него, ища поддержки. Маделин оторвалась от его губ, чтобы перевести дыхание. Их взгляды встретились.
Не имея днем возможности прикоснуться к нему, Маделин принялась наверстывать упущенное. Ее ладони скользили по его широкой спине, узкой талии, плоскому животу, спустились ниже. Застонав, Дэймон прижал ее бедра к своим, и она почувствовала, как он напряжен.
Затем он снял с себя пиджак и освободил Маделин от топа. Ее белый кружевной бюстгальтер сиял в тусклом свете луны. Мгновение спустя он присоединился к топу на полу, и теплые ладони Дэймона накрыли ее грудь. Восторженно вздохнув, она закрыла глаза и запрокинула голову. Он ласкал большими пальцами ее затвердевшие соски, и внизу ее живота разлилась пульсирующая боль. У Маделин от наслаждения подкосились ноги, и она вцепилась в его рубашку.
— Быстрее. Пожалуйста. — Маделин еще никогда в жизни не была так возбуждена, а Дэймон едва коснулся ее. Должно быть, тому виной была слишком долгая прелюдия, его аромат, его тепло, его сексуальный магнетизм. Ее пальцы лихорадочно расстегивали пуговицы на его рубашке. Она не видела его тела, но чувствовала, что мышцы были твердыми и рельефными, а кожа мягкой и гладкой. Никаких шрамов или других недостатков. Ему было нечего стыдиться. Она нащупала пряжку его ремня.
