Бьюла Астор - Бывшая жена
Но «Нидлз энд Пинз» не обанкротился. Этот магазинчик стал быстро процветать. В нынешнем году Фан собиралась увеличить доход с магазина и получать достаточную сумму денег не только на житейские расходы, но и для того, чтобы начать их вкладывать в банк под проценты.
Она расписалась на одной из бумаг и потянулась за чашкой душистого травяного чая. Предстояло многое сделать. Нужно взяться за документы, которыми завален стол. Она должна приготовиться к предрождественской суете, которая вот-вот обрушится на них.
Да, нужно пойти и убедиться, что все готово для того, чтобы через двадцать минут открыть магазин. Но она не двинулась с места. Она сидела за столом и тупо смотрела, как Нэнси принимается за другой спутанный моток пряжи.
— Пожалуй, пойду протру прилавок, — сказала Фанни, поднимаясь.
Не успела она снять ноги с ящика, на который опиралась, как Нэнси встала и преградила ей путь.
— Я сама протру прилавок, — возразила она, — тебе лучше не перетруждаться.
— Я в порядке. — Фанни спустила ноги на пол и тоже встала, чтобы это доказать.
— Алекс не звонил? — вдруг спросила Нэнси.
Вопрос застиг Фанни врасплох, вызвав острую боль в груди.
— Думаю, для этого нет особого повода, — ответила Фан, обрадовавшись, что голос ее прозвучал ровно.
— Ха! — фыркнула Нэнси без малейшего намека на вежливый тон. — Он просто ничтожество!
— Нет, он не ничтожество. В том, что произошло между нами, столько же моей вины, сколько и его. Может быть, он думает, что позвонить должна я.
— Да, ты должна. — Нэнси строго посмотрела на Фан. — Ты должна была позвонить ему еще несколько месяцев назад.
— Мы уже говорили об этом. — У Фан иссякало терпение. — Я не собираюсь звонить Алексу. Да, мы переспали. Но такое часто случается между бывшими мужьями и женами. И это один из таких случаев.
Фан пожала плечами, выражая этим свое безразличие к происшедшему. Оставалось только надеяться, что Нэнси не заметила, какого усилия ей стоил этот жест.
— Если ты думаешь, я поверю, что это для тебя ничего не значит, тогда я, должно быть, намного глупее, чем выгляжу. Я же вижу, как ты поглядываешь на телефон, и знаю, как ты хочешь сказать Алексу…
— Хватит! — Фан резко оборвала Нэнси на полуфразе, глубоко вздохнула и затем продолжила более спокойно: — Я не хочу больше об этом говорить, Нэнси. Я приняла решение, и Алекс, очевидно, тоже. Это была ничего не значащая встреча, и все. — Она подняла руку, когда Нэнси попыталась возразить. — И я больше ни слова не хочу слышать об этом!
Нэнси замолчала и с досадой поджала губы. Видя, что добилась своего, Фан облегченно вздохнула. Но она прекрасно знала, что на этом тема не исчерпана, и Нэнси вернется к ней еще не раз.
Порой Фан жалела, что рассказала Нэнси о том, что произошло той ночью. Но ей хотелось с кем-то поделиться, а Нэнси являлась не только ее служащей, но и лучшим другом. Однако за последние три месяца Нэнси прочитала ей столько нотаций, что она вряд ли смогла бы их сосчитать.
— Я хочу убедиться, что все в порядке, и магазин готов к открытию, — снова сказала Фан, стараясь говорить без раздражения.
— Только прошу тебя, не перестарайся. — Заботливость Нэнси заставила Фан почувствовать себя виноватой из-за допущенной резкости.
— Я управляю магазином рукоделия. Я не портовый грузчик. И не думаю, что, подняв моток пряжи, нанесу себе какой-то вред.
— Ты не нанесешь себе вреда, подняв моток пряжи, — притворно покорно согласилась Нэнси.
— Хорошо, мамочка. Если кто-нибудь из покупателей спросит больше двух мотков, я позову тебя на помощь.
— Думай, что делаешь, — спокойно предупредила Нэнси.
— Пойду открою входную дверь. Надеюсь, ты не считаешь, что я перетружусь? — с сарказмом спросила Фан.
Нэнси, казалось, обдумала это, затем насмешливо кивнула.
— Думаю, что нет.
— Напомни, чтобы я уволила тебя после Рождества.
— Я возьму это на заметку.
Выходя, Фан покачала головой. Конечно, есть свои преимущества в совместной работе с другом, но немало и недостатков. Вот, например, Нэнси дрожит над ней, как наседка над цыплятами. Правда, в этой заботливости есть что-то приятное. Без дружбы Нэнси Фан чувствовала бы себя совсем одинокой.
Проходя по небольшому помещению магазина, Фанни оглядела наполненные товаром полки. Даже спустя четыре года она все еще изумлялась, когда смотрела на свой магазин и сознавала, что это ее собственность, которую она создала своими руками в результате тяжелой каждодневной работы. Неважно, какие у нее были в жизни ошибки, это дело она сделала правильно.
Фанни вставила ключ в замок входной двери, но не сразу повернула его. Она посмотрела на залитый солнечным светом тротуар в тех местах, где его не закрывали полосатые навесы, защищавшие фронтальные окна. Утром метеоролог бодро объявил, что будет ясный день, и температура воздуха достигнет двадцати пяти градусов. Причем такая погода установится на несколько дней. Было трудно поверить, что осталось лишь четыре недели до Рождества.
Фан вздохнула и повернула ключ в замке, официально открывая магазин. Задержавшись у окна, она попыталась представить улицу в снегу, но из-за ярко-красных маков, цветущих на клумбах вдоль тротуара, представить это было трудно.
Фанни с детства не любила праздники. Даже солнечный свет Калифорнии не придавал ей чувства радости при мысли о них. Она вспомнила своих родителей, которых уже нет в живых. Ее отец служил в армии и постоянно стремился к переводу по службе, который мог бы положительно сказаться на его карьере. А так как он был трудным человеком и плохо уживался с людьми, начальство нисколько не препятствовало его переводам, причем так часто, как он того хотел.
Отец приходил домой и просто говорил Фан и ее матери, что надо упаковывать вещи. И снова дорога. Очень редко случалось так, чтобы они жили на одном месте дольше года. А для Фан, маленькой девочки, которая не успевала завести друзей, праздники означали одиночество. Она скорее терпела их, чем наслаждалась ими.
Так продолжалось до тех пор, пока она не встретила Алекса. Легкая улыбка тронула ее губы при воспоминании о том Рождестве, которое она провела с ним, уже будучи его женой.
Они обвенчались в Сочельник в маленькой часовне в Бурбанке. Алексу пришлось хорошо потрудиться, чтобы уговорить ее выйти за него замуж и настоять, чтобы уж Рождество они отпраздновали как муж и жена.
— Первое из множества, — сказал тогда он.
Только этому не суждено было осуществиться.
Они провели вместе только два праздника. Но оба Рождества остались в ее памяти действительно как праздники. С тех пор в последние недели года воспоминания о них лишь навевали на нее грусть и рождали сожаления. А сейчас у нее было еще больше оснований сожалеть, чем когда-либо. Хотя Фан смотрела сквозь стеклянную витрину, она так погрузилась в свои мысли, что вздрогнула, когда зазвенел колокольчик над дверью, возвещающий приход первого покупателя.
