Бабушки на выданье, или История о потерянном времени - Лина Ермакова

Но, однажды, у Нины Романовны лопнуло терпение, и она заявила ему открыто:

– Ты чего своего сына искусственно делаешь одиноким? У него прекрасная семья! Прекрати придуриваться! Скажи, пусть нормальные, полноценные фотографии высылает.

И Марина переслала им по просьбе бабуленьки, настоящие семейные фотографии. Вот счастливый Вовка сидит в большом синем игрушечном автомобиле. Вот он со своими родителями гуляет по набережной Сены, держа их за руки. Им втроём хорошо, и они весело смеются. А здесь они в каком-то музее. А тут они на каруселях в парке. Вот счастливый Анри держит его Вовку на руках, а Вовка его обнимает за шею. Вместо того, чтобы расстроиться, у Георгия наоборот отлегло от сердца: «Вовке там очень хорошо. Он счастлив. Значит, он, его отец, тоже будет здесь счастлив.»

А его бабуленька подошла к нему и потрепала по его жёстким волосам:

– Ты тоже время не теряй.

– Я не теряю. Я набираюсь опыта.

– Ну, набирайся, набирайся.

Вот до сих пор и набирается опыта. Марина, Анри, повзрослевшие Вовка и Француа постоянно зовут их в гости к себе во Францию. У Анри тоже дела со временем пошли в гору и теперь он очень даже богатый человек там, в другой стране. Его Марина, нет, не его Марина, с Анри счастлива. И Вовка очень его уважает и любит. Ревновать его к другому отцу просто по-детски глупо. Теперь они часто созванивались с Анри. Француа сейчас, практически, жил в Москве и Анри волновался за него. Хотя парень был путёвый, беспокойства были беспочвенными.

– Да, Георгий, прости, но это тоже моё дело. Мы одна семья, необычная, но одна. Марина волнуется за тебя, что ты до сих пор не женат. Это её гложет. Понимаешь? Она как будто корит себя за то, что тогда произошло, и она ушла от тебя, бросила. Но это не так, да? Об этом разговоре она никогда не должна узнать, хорошо? Всё между нами. Окей?

– Не переживай, Анри. Я никогда ей не скажу. Но если она затронет эту тему, можешь сказать, что я собираюсь жениться.

– Это правда? Поздравляю!

– Но моя избранница пока об этом не знает. Может она не захочет пойти замуж за такого, как я?

– Георгий, ты такой богатый человек, только королева может не пойти за тебя замуж, остальные должны просто побежать! – и он рассмеялся где-то у себя во Франции.

Георгий на это чуть не ответил «Она и есть королева», но потом представил недоумение Анри и решил не рисковать. Он просто сказал:

– Спасибо, Анри! – и они вдвоём посмеялись.

***

– Георгий Борисович… – услышал он слабый призыв.

Он уже вышел из летнего сарая и прохаживался по огородику, который находился за домом, попутно подъедая всё, что можно было подъесть. Оказывается, здесь была ещё небольшая беседка, где стояли скамьи и стол. «Хорошо! Как удачно я вышел на огород».

– Я здесь! – откликнулся Георгий, увидев, как она осторожно спускается по ступенькам крыльца, добавил. – Подождите, я вам помогу!

Осторожно держа её под руку, он завёл её в беседку и усадил на скамью.

– Спасибо. – сказала она и слабо улыбнулась ему.

– Давайте попьём чай, и я… Может, вам что-то нужно привезти из дома?

– Нет. Всё ценное… со мной, мой ноутбук. Если… только портрет… моей «родственницы»… Он висит… на холодильнике… Но… его привозить… не надо…

– Какое почётное место для родственницы. Я сейчас поставлю чайник, и вы мне всё расскажете за чаем, идёт?

Она кивнула и тяжело вздохнула, когда он ушёл в дом. Она сидела в том самом синем сарафане, который по ошибке принёс вчера в ванную Георгий и была похожа, как ей казалось, на большую чайную бабу, которую раньше ставили на самовары. «Только те были толще». Ей подумалось, что она привыкает к Георгию Борисовичу, придётся отвыкать, начнём прямо сейчас.

– Ну так, что насчёт родственницы на холодильнике? Порадуйте меня интересным рассказом за чашечкой чая, – шутливо попросил Георгий, наливая ей горячий чай в беседке. Он успел заварить чай, принёс сухари и лёгкое покрывало, которое заботливо накинул ей на плечи.

– Потом как-нибудь… Вы, когда… едете обратно в Москву?… У вас работа…, наверное, семья.

Галине Алексеевне после вчерашнего было тяжело говорить. Она говорила тихим, слабым голосом, делая большие усилие над собой. Георгий подумал, что зря не вызвал вчера скорую.

– Работа есть и семья, взрослый сын и бабушка.

– Мне почему-то кажется… что вы совсем не тот, за кого себя выдаёте… Кто вы?… У вас шрам на поясе… но не от ножа, от чего-то более страшного, причём неудачно… зашитого. Поэтому… он таким остался… Вы воевали?… Где?… Вы были в горячей точке?

«Надо было тогда бабушку послушать, сделать косметическую операцию и вопросов таких бы не было. Вот я дурень! Но деваться некуда. Надо что-то говорить.»

– Вы привыкли к правде и хотите слушать только её, так? Я не хочу говорить правду. Скажу потом. Попозже.

– Вы смеётесь надо мной?… Вы уедете послезавтра… Позже не будет…

– Но и вы пообещали рассказать о своей родственнице потом, верно? Так давайте, «потом и позже» наступит сегодня, вечером. Хорошо? – и он улыбнулся ей.

– Хорошо.

Немного помолчав, добавила:

– Вы здорово придумали, пить чай здесь… Давайте… здесь вечером посидим тоже?… Сейчас возьмите ключи… в моей сумке… Вы хотели… съездить на квартиру, проведать как там… Полейте мои… цветы, пожалуйста… Им и так плохо… там от запаха, ещё и без воды…

– Идёмте в дом. Вам надо прилечь. И ключи заодно мне отдадите сами. Я по чужим сумкам не лазил и делать это совсем не собираюсь.

– Да.

Он опять взял её под руку и повёл к дому.

– Мне здесь совсем не хочется оставаться без вас, жутковато. Хочу домой.

– Я скоро. Не будьте маленькой, скоро вернусь. Можете пока поработать. Лекарство вы уже выпили. Вот, пейте ещё. Молодец. Вот ваш ноутбук и сумочка. Давайте ключи.

Она дрожащей рукой достала ключи и вложила их в его протянутую широкую ладонь. Он инстинктивно сжал её. Её узкая ладошка осталась в его руке. Он задержал её и совсем не хотел отпускать. Её будто ошпарило кипятком. Видимо, что-то изменилось у неё в глазах, и Георгий разжал свою ладонь.

– Простите, – он быстрым шагом вышел из домика и направился к своим «Жигулям», которые были припаркованы у ворот.

Она огляделась. Расправленные мятые постели, на тумбочке куча порошков и таблеток, чашки с раствором и водой, на полу таз. «Ещё тот пейзажик!», – как сказал бы её двоюродный брат. Она встала и занялась уборкой. Подумаем, пострадаем, потоскуем после уборки. Отдохнём, выйдем на улицу, а поработаем в беседке. Здесь я точно лежать не буду.

***

– Здорово, Колян! Как сам?

– Всё путём. Если бы ещё не этот чел.

– Выяснил что-нибудь?

– Нифига! Испарился. Сынок его в Москве, бабка