Мейси Ейтс - Разлучница
Но он должен устоять! Непременно. Иначе он скатится в ад. Потеряет власть над собой, силу воли.
Его останавливало не только то, что она была сотрудницей его компании, – за последние десять минут он почему-то забыл об этом, – его останавливал испуганный взгляд ее прекрасных голубых глаз. Этот взгляд он не мог вынести.
Вздохнув, она откинулась назад, губы изогнулись в мягкой улыбке.
– Наверное, мне следует принять твою философию. Или лучше поспать. Я привыкла, что у меня все время так много дел, а сейчас остается лишь спать или пить кофе.
– А я вообще не сплю, – сказал Алексей.
Он не спал с тех пор, как умерла Полина. Но это было даже хорошо. Во-первых, он привык к этому. Во-вторых, в это время он работал. Нагружал свои мозги.
– Я тоже бы хотела не спать, не испытывать потребности во сне, – сказала Маделин, не совсем поняв его.
Алексей никому бы не пожелал той кошмарной бессонницы, от которой страдал. Находиться в состоянии между сном и бодрствованием, в окружении одних лишь призраков…
– В этом есть свои преимущества, – сказал он. – Особенно когда имеешь магазины и офисы в разных городах и часовых поясах. Бессонница мне очень помогает: я могу встать и позвонить в любое время, когда захочу.
– М-м-м… – рассеянно произнесла Мэдди, отпивая кофе.
Тонкие пальчики изящно обхватили ручку керамической чашки. Это не должно было возбуждающе подействовать на него, но все же подействовало.
Было слишком легко представить себе, как эти гладкие, нежные руки ласкают его тело…
Снова взглянув на нее, он увидел в голубых глазах горячий блеск. Щеки ее ярко вспыхнули. Она хотела его! Во взгляде ее все было написано. Желание. Потребность. Влечение. В глазах Маделин отражалось все, что чувствовал он сам.
Впрочем, через мгновение, заморгав, она словно отгородилась от него невидимой стеной. Теперь ее взгляд не выражал ничего, кроме откровенного упрямства.
Алексей знал женщин. Он создавал ювелирные украшения, заставлял их чувствовать себя красивыми и счастливыми. Но иногда у него возникало ощущение, что он не понимает мыслей женщины…
Маделин продолжала смотреть на него, и лицо ее теперь было холодным. Она будто пыталась доказать ему – он ошибался насчет того огня, который якобы в ней зажег.
Итак, Маделин не собирается его завлекать.
– Когда ты будешь готова, – сказал он, – мы сможем обсудить с тобой твои вопросы.
Глаза ее расширились, щеки порозовели.
– Насчет работы?
Алексей не смог подавить в себе ощущение удовольствия, которое наполнило его.
– Конечно. Она кивнула:
– Да… замечательно. Сердце его забилось быстрее, адреналин наполнил кровь. Она стала более горячей и потекла быстрее. Как волнующе, чувственно… Шесть лет Алексей не испытывал ничего, кроме примитивной сексуальной потребности, и чувство было ново для него. Он очень хотел Маделин Форрестер.
* * *– О, пожалуйста, распрямись, – пробормотала Маделин себе под нос, пришпиливая последней кнопкой большой кусок шелковой ткани.
Она пыталась задекорировать пространство между стенами и потолком банкетного зала, надеясь скрыть, как ей казалось, очень неприглядный вид. Вся обстановка – столовые приборы, белье, светильники были белыми, и ей пришло в голову зрительно увеличить размер зала, украсив его шелковым полотном.
Именно поэтому сейчас Маделин стояла, пошатываясь, на высокой стремянке, держась за нее одной рукой, а другой пытаясь расправить ткань.
– Какого черта ты там делаешь? – В пустом зале гулко разнесся низкий голос Алексея.
Покачнувшись, Маделин воткнула последнюю кнопку на место, тщательно замаскировав ее складкой ткани, а затем взглянула вниз.
– Работаю, – отрывисто произнесла она. – А ты не можешь не пугать меня, когда я стою на такой высоте?
Она опустила ногу, стараясь твердо встать на ступеньку и не поскользнуться на высоких каблуках, и стала спускаться вниз. И все-таки ее туфля не удержалась на последней ступеньке, и Маделин, крепко вцепившись двумя руками в лестницу, совершенно неизящно спрыгнула с нее, приземлившись на мраморный пол.
Сердце ее тяжело стучало, и не столько от прыжка, сколько от присутствия Алексея. Ей удавалось избегать босса два дня.
Повернувшись, она отступила назад и чуть не врезалась в широкое мускулистое тело Алексея. Вытянув руку, он поддержал ее, а другой рукой схватил покачнувшуюся лестницу.
– Что ты делаешь? – спросил он, и голос его был угрожающе тихим и мрачным.
– Я выполняю свою работу, – сдавленно произнесла она, стараясь подавить в себе вспышку желания, которое пронзило ее.
– Ты стояла на самом верху лестницы в обуви на высоких каблуках. Разве ты не понимаешь, насколько это опасно?
– Нет. То есть, наверное, немного опасно, но я постоянно хожу на каблуках и по лестницам иногда взбираюсь.
– Ведь я плачу деньги целой рабочей бригаде, которая предназначена для того, чтобы выполнять всю физическую работу! – Он практически рычал.
– Да, знаю, но я хотела посмотреть, каков будет эффект. Иногда лучше воплотить идею в жизнь самой. Я не всегда уверена, хорошо ли это будет выглядеть, и…
– Это очень глупо!
Алексей стоял от нее так близко. И он злился, но не страшил ее. Он беспокоился о ней. И это было… так возбуждающе!
Маделин откинула голову назад, потому что если бы она не сделала этого, то сделала бы прямо противоположное.
Но Алексей, приподняв руку, уже положил ее на спину Маделин. Его большая теплая ладонь легла на ее лопатки, и она почувствовала тепло сквозь тонкую ткань блузки. Алексей слегка погладил ее большим пальцем, и в пустом тихом пространстве зала раздался тихий шорох шелка под твердой подушечкой его пальца.
Маделин потеряла дар речи и способность двигаться. Она могла только стоять и смотреть на него. Какая-то часть ее хотела убежать – как можно быстрее. Убежать от этой работы, от этого мужчины. От этого соблазна…
Но другая часть ее хотела остаться. Наслаждаться этим прикосновением. Женщина, жившая в ней, жаждала этого…
Конечно, ненормально так долго жить без мужчины, так долго воздерживаться от секса. И действительно, разве это не естественно – хотеть мужчину в ответ на его желание? К тому же когда-то пресса приклеила к ней ярлык распутницы, разрушившей чужую семью. И с тех пор Маделин было трудно смотреть на себя иными глазами. Именно поэтому в течение пяти лет у нее никого не было. Ни любовника, ни даже ухажера. Никаких поцелуев, никаких ласк…
