Желанная распутница - Джули Беннет

Джули Беннет

Желанная распутница

Глава 1

— Я не знаю, к кому еще обратиться.

Эти слова только усилили и без того отвратительное ощущение безысходности у Пейсли Морган. Кажется, жизнь посылает ей испытание за испытанием. И вот она стоит у письменного стола Лукаса Форда, а он сурово смотрит на нее, словно она не имела права с ним заговаривать.

Ну она выдержит. Даже после того, как бросила его много лет назад и с тех пор не обмолвилась с ним даже словом. Но это в прошлом.

Откинувшись в кожаном кресле, он молчал, а она не понимала, как сильно повлияло на него ее смелое поведение двенадцать лет назад.

Остыл ли он к ней? Нашел ли ту, которая свела его с ума одним пронзительным взглядом карих глаз? Вспоминал ли о ней? Потому что она постоянно думала, что зря его бросила.

Сейчас у Пейсли более серьезные проблемы, чем их прошлое. И не надо думать о том, что чувствует или не чувствует Лукас от ее внезапного появления. Ее биологическим отцом может оказаться Стерлинг Перри — человек, которого ненавидит почти весь Хьюстон за его интриги, воровство и отмывание денег. Не говоря уже о том, что его арестовали за сговор с целью мошенничества.

— С чего ты взяла, что Стерлинг твой отец, и почему я должен тебе помогать?

В одной руке Пейсли держала сумочку, а в другой — письмо своей покойной матери.

— У меня есть основания считать его своим отцом, и мне необходимо, чтобы ты провел расследование и все выяснил.

Лукас оглядывал ее с головы до ног еще минуту, потом встал. Он был все так же непозволительно сексуален, но его плечи стали шире, морщины в уголках глаз глубже, а подбородок сильнее.

В юности при виде Лукаса Форда у нее перехватывало дыхание. Ситуация не изменилась и сейчас, хотя они не виделись много лет. Ее тело отреагировало на него как прежде. Некоторые воспоминания до сих пор живы. Эти яркие моменты всегда были частью ее существования, несмотря на то, что она пыталась забыть Лукаса.

— Какие у тебя основания? — спросил он.

Пейсли сглотнула и взглянула на письмо в руке. Не потрудившись открыть письмо, она бросила его на стол и прикусила щеку, чтобы сдержать эмоции. Сейчас не время раскисать. Крайне важно оставаться хладнокровной перед Лукасом, тем более он не видел ее более десяти лет. Уязвимость и слезы не помогут ей добиться желаемого.

Лукас — ее отправная точка для выяснения истины.

Он взял письмо, открыл его и сунул руку в карман, когда начал читать. Она знала каждое слово, написанное безупречным почерком ее матери. Содержание письма так взволновало Пейсли, что она перестала понимать, как ей жить дальше.

Лукас снова посмотрел на нее:

— Ты этому веришь? Твоя мать была не самой…

— Я отлично знаю ошибки своей матери, — возразила она. — Я пришла не за этим.

Лукас выругался себе под нос:

— Я не это имел в виду. Несмотря на то что произошло между нами, я сожалею о смерти твоей матери.

Пейсли кивнула, приняв его извинения, поскольку на нее нахлынули новые эмоции. Она подумала о трудностях последних месяцев. Наводнение в Хьюстоне унесло жизнь ее матери и оставило после себя кучу разрушений. Кроме того, на строительной площадке одного из зданий, принадлежавших Стерлингу Перри, — элитного «Клуба техасских землевладельцев» — обнаружили неопознанное тело. Даже спустя немало времени, личность покойного была не установлена. При нем не было удостоверения личности, он не обладал особыми приметами.

Еще больший переполох начался после того, как человек, которого считали покойником — Винсент Хамм, — прислал сообщение своему боссу и заявил, что увольняется и уезжает на Виргинские острова. Таким образом, этого человека нельзя считать тем неопознанным покойником, которого нашли на стройке Стерлинга.

Стерлинг разработал схему, из‑за которой рухнула значительная часть банковской системы региона и многие семьи потеряли все, что у них было. Это относилось и к матери Пейсли. После ее смерти Пейсли пришлось потратить собственные сбережения на оплату похорон, так как у ее матери не было страховки.

Кроме того, Пейсли боялась за будущее своего свадебного бутика, потому что теперь у нее не было денег. Но она искренне верила, что спасет свое будущее и финансы. Если всемогущий миллиардер действительно ее отец, возможно, у нее появился шанс.

— Мне нужно выяснить, является ли Стерлинг моим отцом, — продолжала она. — Я знаю, моя мать не была самым надежным и порядочным человеком, но я не понимаю, почему она лгала мне. И почему написала это письмо, но не отдала его мне. Я нашла его в книге, которую она читала.

Лукас снова посмотрел на письмо:

— Если ты его дочь, Стерлинг не заслуживает знать правду.

— Может, он ничего не знает, — ответила Пейсли, глубоко вздохнула и решила говорить напрямую. — Послушай, я знаю, ты меньше всего хочешь меня видеть у себя…

— На самом деле я меньше всего хочу видеть Стерлинга. Но поскольку он в тюрьме, это не проблема.

— Как я уже говорила, — продолжала она, ненавидя себя за то, какой уязвимой себя чувствует, стоя перед единственным мужчиной, которого она когда‑либо любила. — Ты от меня не в восторге, я это понимаю. Ты можешь высказать мне все, что угодно, по поводу прошлого, но ты — лучший специалист в своей области, и мне нужна твоя помощь.

Уголок его рта поднялся.

— Ты собирала обо мне информацию, конфетка?

Она вздрогнула, услышав свое прозвище. Только Лукас называл ее так, и она этого никогда не забывала. Напоминание о прошлой связи вдохновило ее: может быть, он не выкинет ее отсюда, а выслушает. Или хотя бы даст ей шанс оправдаться.

Он молчал и смотрел на нее с нечитаемым выражением лица. В его взгляде мелькнуло одновременно желание, презрение и разочарование.

— Ты поможешь мне или нет? — спросила она, не желая думать о прошлом и терять здравомыслие.

— Моя секретарша возьмет у тебя всю необходимую информацию и залог за мои услуги. — Лукас бросил письмо на стол. — Я буду на связи.

Пейсли рассердилась. Ему не удастся так легко от нее отделаться.

— Во‑первых, я не стану общаться с твоей секретаршей, а буду иметь дело с тобой. Во‑вторых, у меня сейчас нет денег. Но я обещаю, что ты получишь все до цента. Я не уйду, пока ты не согласишься взяться за расследование.

Лукас глубоко вздохнул и