Элизабет Моул - Так угодно судьбе

Элизабет Моул

Так угодно судьбе

1

— Мы ведем репортаж непосредственно с места ужасных событий, от которых сегодня утром содрогнулось все цивилизованное человечество! — кричала в микрофон Салли Робертс, пытаясь перекрыть рев сирен и людские вопли. — За моей спиной вы видите развалины небоскреба, который еще совсем недавно служил визитной карточкой нашего города. И вот теперь по чьей-то злой воле в одно мгновение он превратился в груду мусора, похоронив под собой сотни мирных граждан. Ни в чем не повинные люди пострадали от рук отвратительного гигантского монстра, имя которому — международный терроризм!

Салли перевела дух. Уоррен Саммер, ее оператор, в повернутой козырьком назад кепке, вытер пот со лба и замахал рукой.

— Работаем, работаем, Сэл!

Салли с трудом расслышала его команду: в очередной раз взвыла сирена, и полицейская машина пронеслась в нескольких ярдах от них. Поднеся мегафон к губам, полицейский увещевал столпившихся вокруг места катастрофы покинуть опасную зону и не мешать работе спасательных бригад. Но люди оставались глухи к призывам стражей порядка. Безмерное горе заставляло их, пришедших сюда найти в живых кого-то из своих родных и близких, уповать на чудо. Но надежда исчезала с каждой минутой.

— Сейчас вы видите, как спасатели предпринимают все усилия для поиска уцелевших под обломками разрушенного здания. Мы не теряем надежды, что кому-нибудь удалось выжить в этой адской мясорубке. Конечно, есть шанс, что те, кто находился на нижних этажах, имеют при себе средства связи. И мы будем верить…

Салли закашлялась от едкой пыли, висящей в воздухе. Спасатели работали в защитных костюмах и в респираторах. Полицейские в который раз предупреждали толпу собравшихся, как опасно находиться в зоне катастрофы: пыль, поднятая рухнувшим зданием, могла стать источником серьезных заболеваний дыхательных путей.

— Уоррен, я больше не могу! — прокричала Салли, делая знак оператору, чтобы тот выключил камеру. — Здесь невозможно находиться! Мы должны принять хоть какие-то меры личной безопасности!

— Послушай, неужели ты хочешь появиться в кадре с повязкой в пол-лица? Опомнись, Сэл!

Напарнице не осталось ничего другого, кроме как подчиниться приказу. Она подняла микрофон, огляделась по сторонам… И тут взгляд ее выхватил из толпы лицо молодой женщины, которая не кричала, не билась в истерике, даже не плакала. Неотрывно глядя в небо и прижав руки к щекам, она стояла около заградительных щитов, лишь пересохшие губы шевелились в немой молитве.

Салли махнула Уоррену, и в следующую секунду камера «взяла» женщину крупным планом. На мониторе показалось прекрасное, но смертельно бледное лицо, неповторимость которому придавали полные невыразимой печали глаза изумрудного цвета и светлые волосы, мягкими волнами падающие на плечи. Казалось, будто ангел спустился с Небес скорбеть вместе с грешными людьми.

Какое-то время женщина стояла, погруженная в свои переживания. Затем, заметив камеру, направленную в ее сторону, очнулась и поспешила скрыться. Однако успела сделать лишь несколько шагов, пошатнулась и, схватившись руками за голову, начала медленно оседать на землю. Единственными, кто видел происходящее с женщиной, оказались Салли и Уоррен.

Оператор, опустив с плеча камеру и сунув ее в руки растерявшейся Салли, бросился к незнакомке и успел подхватить ее у самой земли.

— Еще бы чуть-чуть, и это личико могли бы украсить несколько ссадин, — озабочено произнес он. — Похоже, красавица лишилась чувств.

К ним тут же подбежали санитары. Молодую женщину положили на носилки и понесли к машине «скорой помощи». Как только дверцы закрылись и «скорая», взвыв сиреной, тронулась с места, Салли с силой дернула Уоррена за рукав.

— Живо в машину — и за ней!

Без лишних вопросов Саммер запрыгнул на водительское место небольшого джипа, принадлежащего телекомпании «Нью-Тон», где они с Салли работали. Подняв за собой клубы едкой пыли, джип покинул место катастрофы и устремился вслед за машиной «скорой помощи».

Зачем они едут в больницу? Что у этой рыжей бестии Салли на уме? Уоррен терзался сомнениями, но спорить с коллегой не решался. За несколько лет работы в команде с Робертс он привык безоговорочно доверять ее профессиональному чутью. В конце концов они делают одно общее дело, и Салли еще не выжила из ума, чтобы рушить свою карьеру, а заодно и его.

Их джип вслед за «скорой» затормозил у входа в приемное отделение муниципальной больницы. Салли выскочила первой, Уоррен, прихватив камеру, побежал следом. Незнакомку, все еще находящуюся без сознания, переложили на каталку и повезли внутрь здания.

Дорогу Салли и Уоррену преградила широкая грудь охранника.

— Ваш пропуск, пожалуйста, — бесстрастно пробасил он, глядя поверх их голов.

— Мы родственники той женщины, которую только что привезли! — выпалила журналистка.

— Никаких распоряжений по этому поводу не поступало, — констатировал охранник. — В связи с особым положением велено ужесточить пропускной режим.

Уоррен был уверен, что Салли просто так не сдастся. Но, к его величайшему удивлению и недоумению, она молча повернулась и направилась к джипу.

Догнав ее, Саммер не удержался от вопроса:

— Ты мне скажешь наконец, что у тебя в голове? Я все-таки твой напарник! Я имею право знать…

— Успокойся и слушай внимательно, — перебила его Салли и сама села за руль. — Я планирую взять интервью. Поверь мне, этой женщине есть что нам рассказать. Да и не только нам, а всему миру! Понимаешь?

— Ну ты и замахнулась, — хмыкнул Уоррен и недоверчиво покосился на напарницу. — А если не получится? Ты вообще-то соображаешь, что за бред несешь? Осознаешь масштабы катастрофы? Какое задание нам было дано, ты хотя бы помнишь? Да нам после такого…

Саммер захлебнулся от негодования. Салли же, как ни в чем не бывало вырулив на проезжую часть, спокойно прервала поток его восклицаний:

— Если думаешь, что я лишилась рассудка, можешь выйти из игры. Но если выслушаешь меня, я объясню тебе нашу тактику, цели и задачи.

— Мне казалось, я их знаю, — проворчал Уоррен, немного остыв. — Ладно, проехали… Давай рассказывай, что у тебя на уме.

— Ну наконец-то мне дали слово! — съехидничала Салли, прекрасно понимая, чего стоит ее напарнику этот жест примирения. — Конечно, никто не забывает о глубине людского горя, масштабах катастрофы, национальной идее и так далее… Но представь, что десятки телекомпаний со всего мира, не говоря уже о Соединенных Штатах, одинаково освещают эти события. Стандартные фразы, одни и те же кадры хроники… И никто не говорит о горе отдельного человека! История молодой женщины, потерявшей любимого, — что может быть драматичнее! Не поняв чувства одного человека, нельзя в полной мере оценить величину потери всего человечества.