Кэролин Грин - Настоящая любовь

Кэролин Грин

Настоящая любовь

ПРОЛОГ

— Господин окружной секретарь, мы хотим вступить в законный брак, — произнес Грегори Примо медленно, внятно и строго.

Его уверенный тон, на редкость низкий голос — а уж для восемнадцатилетнего юноши в особенности! — произвели соответствующее впечатление.

Любит!.. Он меня, конечно же, любит… по-настоящему.

Кристина подняла на Грегори сияющие счастьем глаза.

Высоченный — на целых две головы выше ее, — атлетического телосложения, кумир всех девочек у них в классе, он все-таки выбрал ее! И не потому, что отец у нее — окружной шериф, как судачат некоторые завистницы. Вовсе нет!..

Кристина улыбнулась.

Миловидная блондинка с широко распахнутыми васильковыми глазами, всегда нарядная, постоянно в отличном расположении духа, отзывчивая, доброжелательная, умная — впрочем, никогда не проявлявшая свой ум, — Кристина умела радоваться жизни.

Она не злословила. Понимая шутку, смеялась каким-то необычайно волнующим смехом.

Грегори влюбился в нее, как говорится, с первого взгляда в ту самую минуту, когда тринадцатилетним подростком впервые переступил порог школы, которую они теперь вместе заканчивали.

В ее присутствии он постоянно ощущал томительную робость — дай Бог держаться как следует, говорить членораздельно! — ни о чем другом нельзя было и думать.

Ее ласковый взгляд, одобрительное пожатие руки, мимолетное прикосновение вызывали у него в организме взаимоисключающие физические процессы: леденели жилы и плавилось сердце.

Он мечтал никогда с ней не расставаться или, на худой конец, просто быть рядом.

Может, сказать ей, как сильно он ее любит, и будь что будет? — не раз приходило ему на ум. Но любая пафосность ему претила, казалась рисовкой. Однако от своей невысказанной любви он, как это часто случается, мужал. Много читал, чтобы быть на уровне, критически относился к прочитанному.

И, что самое удивительное, он каждый день произносил в ее честь пылкие монологи, давал какие-то страстные клятвы. Разумеется, не вслух, разумеется про себя — ведь у юности своя манера общения. Но как раз молчаливые обеты особенно тверды.

Перехватив взгляд Кристины, Грегори вернул ей улыбку, а затем протянул руку и положил горячую ладонь ей на оголенное плечо.

Сердце у Кристины мгновенно ответило на этот интимный жест легким толчком, и в ту же секунду возникло ощущение полнейшей защищенности.

Женской душе всегда хочется чувствовать себя слабой и беззащитной, а значит ЕГО — сильным и надежным.

Приятели с мнением Грегори Примо считались. Его уважали. И не без оснований.

Во-первых, за его высокий порог чести. Разве Грег способен нанести удар недругу, у которого, скажем, открытый перелом? Исключено.

Во-вторых, за выдержку. Считая своим долгом поступать по совести, он никогда не повышал голос, считая, что настоящему мужчине позволительно лишь в редчайших случаях завышать децибелы.

Ну и наконец за свойство мужского характера, сильно обесцененное в наши дни: ценя качество, Грегори предпочитал точность многословию. Короче, он не относился к разряду трепачей, хотя иногда был не прочь перекинуться с приятелями острым словцом. Однако в меру, приличествующую мужчине.

Правда, время от времени на него — между прочим, лидера городских байкеров! — накатывал прямо-таки девятый вал какой-то неукротимой неистовости.

Шуму в такие минуты в Моррисон-Хайтсе хватало. Заправилы округа буквально за голову хватались, когда «Необузданный итальяшка» — так они его прозвали — принимался «куролесить».

Мистер Терби, окружной секретарь, в функции которого, помимо записей актов гражданского состояния, входили кое-какие обязанности по поддержанию в округе правопорядка, его сразу узнал.

Окинув цепким взглядом парня в кожаной куртке с металлическими заклепками, кожаных брюках с широким ремнем и бандане, он, намеревавшийся прежде всего ознакомиться с уже заполненными молодыми людьми «опросными листами брачащихся», которые положил перед ним делопроизводитель, передумал.

Так-так-так!.. «Необузданный», стало быть, жениться решил… Интере-е-есно! Из какой же семьи эта славная девчушка, надумавшая, надо полагать, обуздать жеребчика, у которого за душой наверняка ни гроша?

Ладно, есть еще время выяснить!..

Отложив в сторону листы, заполненные Кристиной и Грегори четверть часа назад, окружной секретарь облокотился на заваленный бумагами внушительных размеров стол красного дерева и произнес с расстановкой:

— Стало быть, молодой человек, теперь вы надумали создать семью?

Вопрос прозвучал почти враждебно. Последовал сдержанно-корректный ответ:

— Да, господин окружной секретарь.

Мистер Терби вытянул губы трубочкой, снял очки в черепаховой оправе, положил на заполненные бланки.

Ишь ты, умник какой! Надо думать, этому парню в металле и коже, начиненному гормонами по самую головную повязку, прямо-таки невтерпеж…

— А я, молодой человек, — окружной секретарь растянул губы в ехидной улыбочке, — увидев вас, подумал, уж не случилось ли у меня в округе очередное дорожно-транспортное происшествие по вашей вине, а то и бесчинство какое-нибудь из ряда вон выходящее!

Ну и завернул! — усмехнулся про себя Грегори, пожав плечами. Отвечать на этот выпад смысла нет, потому как седовласый дядя определенно не романтик, а скорее всего — сильно деятельный реалист из породы длинноруких. Наверняка!

Грегори притянул к себе Кристину и, глядя на окружного секретаря в упор, слегка прищурился.

Кристина улыбнулась своей очаровательной улыбкой и, видимо, вспомнив, что она как-никак единственная дочь окружного шерифа, принялась охорашиваться.

Откинув со лба белокурую прядь волос, растрепанных ветром, она пригладила их ладонью, одернула пышный белый сарафан с плиссированной оборкой по подолу, который час назад посчитала наиболее подходящим нарядом для самого важного в своей жизни события.

Мистер Терби перевел взгляд с Грегори на Кристину и невольно задержал дыхание.

Вот так так! Невеста-то еще совсем ребенок, в куклы, оказывается, играет…

Из-за складки платья очаровательного белокурого создания на него таращился синими глазищами-пуговицами мальчуган с волосками из оранжевого гаруса, с коричневыми веснушками на курносом поролоновом носу. В рубашонке в бело-зеленую клеточку, с памперсом, заколотым на боку булавкой, кукла была явно не к месту и не ко времени.

— Девочка, а скажи-ка мне, пожалуйста, — мистер Терби покосился на делопроизводителя, — твои родители… мама с папой, они в курсе… — окружной секретарь запнулся, — они знают, где ты… куда и с кем отправилась?