У счастья нет возраста - Оксана Александровна Ильина

Все как обычно, сегодняшний день ничем не отличался от тысячи предыдущих, ничто не предвещало беды. Прекрасное солнечное утро на целый день зарядило Татьяну хорошим настроением. Женщина с нетерпением ждала вечера, они с мужем сегодня поедут покупать подарок внуку на день рождения. Она радовалась таким покупкам как ребенок, мысленно представляя восторг деток, когда дедушка с бабушкой вручат им подарок. Это была ее жизнь – заурядная, размеренная и спокойная. Тридцать лет счастливого брака, трое любимых детей, четверо внуков и замечательный муж, возвращение которого с работы она ждет так же сильно, как в двадцать лет.

Татьяна накрыла стол к ужину и решила собраться сразу, чтоб не заставлять супруга ждать. Надела костюм из синего шелка, заколола волосы и присела, ожидая. Встрепенулась, услышав звонок в домофон, подумав: «Вот, Леша снова забыл ключи на работе». Открыла и поспешила на кухню, чтобы проверить, не остыл ли ужин.

С порога заметила, что муж хмурый. Она за столько лет знала его как себя – взгляд, мимику, каждую морщинку, каждую улыбку. Такое виноватое выражение последний раз у него было, когда он взял деньги из накоплений на квартиру сына и добавил на покупку новой машины. Но вроде бы ничего такого не должно произойти. Посмотрел виновато, а женщина спросила, улыбнувшись:

– Ты поужинаешь или мы сразу едем в магазин?

– Тань, нужно поговорить.

Это его «поговорить» вызвало волнение и стерло улыбку с лица.

– Что случилось? – голос взволнованно дрогнул.

– Давай пройдем в гостиную.

Пошла следом, а внутри быстро нарастала тревога. Не успели войти – обернулась к супругу.

– Что стряслось, не томи.

– Тань, я встретил другую женщину.

– Ты, видимо, шутишь? – улыбнулась, не поверила, да и разве можно в такое поверить.

– Прости меня, пожалуйста, но я с ней снова почувствовал себя живым… – взгляд виноватый-виноватый, а на висках вздулись вены.

– Живым… – голос дрогнул. «А с Таней, что ж, тридцать лет был мертв? Разыгрывает, конечно, розыгрыш, и нервничает так правдоподобно», – но сердце все равно неспокойно бьется в груди, и каждый удар неприятно колет.

– Ты прекрасная мама и жена, и я хотел прожить с тобой всю жизнь… Но так сложилось, – говорит сбивчиво и боится смотреть в глаза.

– Это правда? – единственный вопрос, который решилась задать, но не хотела слышать ответ.

– Да.

Простое «да» перечеркнуло всю жизнь, вернее то, что от нее осталось. А ведь это «да» много лет назад они сказали в ЗАГСе. Дали обещание…

– Я соберу вещи.

Поспешила в спальню, а сама надеется, что сейчас догонит и скажет: «Что, поверила? Какая другая на старости лет?»

Не догнал, даже не посмел зайти в их спальню. В их… Теперь в ее. Складывала вещи бережно и аккуратно, как всегда с любовью. Будто не навсегда, а в поездку, как раньше. Поставила чемодан у входа, а в голове туман и сплошное непонимание.

– Не переживай, я тебя не брошу, буду помогать, – ждет, переминается с ноги на ногу.

– Уже бросил, – прошептала еле слышно.

– Что?

– Ничего, ступай.

– Спасибо… Спасибо за все, – к чему эти слова, они не дают ей совершенно ничего, только больно режут, тревожа воспоминания о том, что было и чего уже не будет.

Закрылась дверь, а она все так же стоит и смотрит на нее. С надеждой, с пустой бессмысленной надеждой. Наивная женщина, прожившая половину жизни, не умея расставаться.

Пошла на кухню поставить чайник, а взгляд упал на остывший ужин. Впервые за столько лет сердце болит не от тревоги за детей, а из-за собственного горя. Как она дальше одна? Одиночество для Татьяны страшнее каторги. Ведь стены в пустой квартире сдавливают сильнее пресса. Разве могла подумать, откуда придет беда. Услышала свист чайника, когда он уже выкипел, выключила и не стала ставить снова. Глоток в горло не лезет, тяжело даже дышать.

Дети выросли – дочери замужем, у самих уже дети, сын военный – воспитали, отправили в жизнь. Каждого оторвала от сердца и за много лет привыкла жить без них. Утешаясь тем, что муж рядом, Таня посвятила себя семье, не работе, не карьере, а семье. Когда родилась первая дочка Аля, ушла в декрет и так и не вышла из него, следом родилась Марина, сад, школа, домашние дела. Через шесть лет родился Антон, и уже стало не до работы. А потом внуки, дочки работают, деток ей привозят, а женщине и в радость, в них ее отрада. Да и Леша хорошо зарабатывал, директор на заводе, он и сам был против ее работы. Жизнь пролетела, будто книгу прочитала, внуки подросли, дети редко приезжают, а теперь и муж ушел. Теперь одна. Опустилась на табуретку и горько заплакала. Думала, дождутся вместе пенсии… На дом за городом копили. А сейчас ей одной не нужно ничего.

Кажется, в таком возрасте начинаешь воспринимать все по-другому, и любовь уже проходит. Нет, не прошла, за годы лишь окрепла, прикипела, что теперь не знает, как оторвать. Он вырвал не сердце, забрал душу, оставив одну свой век доживать.

Как же дети и внуки? Внутри все свернулось узлом. Что им скажет? Как объяснит? Ведь не поймут. Раньше б кричала, истерила, а теперь хочется спрятаться под одеяло и не дышать. Каждый вдох как глоток кипятка, каждая минута наполнена бессмысленным ожиданием. До конца не осознает, что вот так просто ушел к другой. С ней он снова ожил, конечно, а с Таней просто существовал, катаясь в ее заботе.

Улеглась, как же одиноко одной в кровати, а еще вчера Леша рядом читал газету. Вчера… А кажется, прошла вечность. Неужели все может вот так измениться за какие-то двадцать четыре часа?

За всю ночь не сомкнула глаз, лежала неподвижно, смотрела в потолок. А в голове пустота, только в душе слишком тяжко, что кажется, больше не сможет встать.

Подошла утром к зеркалу, провела пальцами по щекам. Все по-прежнему, ведь лицо постепенно менялось, словно всегда из зеркала на нее смотрела эта разбитая женщина. После первых морщин не заметила вторых, словно так и было, не заметила, как изменилась, не заметила седины, не заметила новых килограммов. А если посмотреть на фотографию двадцатилетней давности, то хочется кричать от того, что теперь на нее смотрит совсем другой человек. Пропустила, как такою стала, пропустила, как жизнь пролетела, ведь жила, не считая года.

Бессонные ночи сменяют другие, которыми напролет листает пожелтевший семейный альбом,