Кэтрин Манн - Все еще верю в чудо

Кэтрин Манн

Все еще верю в чудо

Глава 1

— Прячьте фамильные драгоценности, джентльмены, — громко произнесла Лайла Андерсон, открыв дверь мужской раздевалки в больнице Святой Марии. — Дамы идут!

Ритмично постукивая высокими каблуками по кафельному полу, Лайла прошла мимо медбрата, снимающего брюки, и анестезиолога, пытающегося прикрыть свою наготу слишком маленьким полотенцем, едва удостоив взглядом обоих. Ее появление было встречено покашливанием и приглушенным смехом, но она оставалась невозмутимой.

Она была полностью сосредоточена на своей цели — найти его.

Никто не осмелился ее остановить. Будучи главным администратором ведущего хирургического центра в Такоме, она может уволить любого из них в два счета.

Один упрямый сотрудник последние пару недель уклоняется от разговора с ней, поэтому она и выбрала единственное место, где сможет завладеть его безраздельным вниманием.

Лайла прошла в душевую. Из-за пластиковых кремовых занавесок шел пар. Ванда, секретарша Карлоса, сказала ей, что он принимает душ после продолжительной операции. Что он очень устал и потому не в духе.

Предупреждение Ванды не остановило Лайлу. Ведь это отличная возможность получить то, что ей нужно от мужчины. Она росла вместе с двумя братьями. Ей не удалось бы найти с ними общего языка, если бы она периодически не вторгалась в их мужское святилище.

Все пять кабинок были заняты. Через штору первой проглядывал силуэт низенького полноватого мужчины. Это не Карлос. Из-за второй занавески высунулась лысеющая голова, и на нее изумленно уставились зеленые глаза.

— Добрый день, Джим, — сказала она главному педиатру.

Тот снова скрылся за шторой, и Лайла пошла дальше. Остановившись перед третьей кабинкой, она уставилась на силуэт высокого, худощавого мужчины, моющего голову. Она слишком хорошо знает это тело, чтобы перепутать его с каким-то другим. Ей не нужно отодвигать занавеску, чтобы убедиться в том, что это Карлос Медина, хирург, ее бывший любовник и в довершение всего старший сын бывшего европейского монарха. Однако вовсе не его королевское происхождение произвело на нее впечатление. Прежде чем Лайле стало о нем известно, она восхищалась его умом, состраданием к пациентам…

А также его телом, которое отлично выглядит в униформе хирурга, а еще лучше без одежды. Но это последнее, о чем ей сейчас следует думать.

Собравшись с духом, Лайла схватила край занавески и отодвинула ее в сторону. Металлические кольца зазвенели на карнизе.

Ее тут же окутало облако пара, затуманив ей взор. Когда пар немного рассеялся, она увидела высокого, хорошо сложенного мужчину. Он намыливал обеими руками голову, и мышцы его спины и плеч сжимались и разжимались. Струи воды стекали по его спине, упругим ягодицам и длинным ногам, покрытым темными волосками. Он мало времени проводит на солнце, потому что фактически живет в операционной. Но ему не нужно загорать. У него естественный оливковый цвет кожи.

Он медленно повернулся, но на лице его не было и намека на удивление или смущение. Его темно-карие, почти черные глаза пристально уставились на нее. Внутри у Лайлы все сжалось.

Карлос поднял одну густую бровь.

— Чем могу быть полезен? — В его голосе слышался едва заметный испанский акцент, который только усиливал его сексуальность.

В соседней кабинке прекратился шум воды, и главный педиатр поспешно покинул душевую.

Лайла поправила жакет:

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Если бы ты позвонила по телефону, то не поставила бы моих коллег в неловкое положение.

Он говорил, как всегда, спокойно, не повышая голоса, словно был уверен в том, что его собеседник будет ловить каждое его слово.

— Это не телефонный разговор. Это личное дело, которое касается только нас с тобой.

Его глаза на мгновение вспыхнули, но он тут же взял свои эмоции под контроль.

— Ничего личного между нами быть не может, босс. — Он выключил душ. — Не могла бы ты передать мне полотенце?

Схватив с крючка белое махровое полотенце с логотипом больницы, она бросила его Карлосу, чтобы избежать случайного соприкосновения их рук. Пока он оборачивал полотенце вокруг бедер, она не удержалась и позволила себе несколько секунд полюбоваться суровыми мужественными чертами его лица. Вода стекала с его черных как смоль волос. Его темные глаза редко улыбались, но были похожи на горящие угольки, когда он занимался с ней любовью.

Повернувшись, он взял свой шампунь. Ее взгляд задержался на шрамах в нижней части его спины. Он говорил, что хромает потому, что в юности неудачно упал с лошади. Когда она впервые увидела эти шрамы, он прервал ее расспросы, начав покрывать жаркими поцелуями ее обнаженную кожу. Хотя она по образованию юрист, а не врач, она пришла к выводу, что много лет назад он получил тяжелую травму позвоночника.

Положив шампунь в пакет с туалетными принадлежностями, он снова повернулся лицом к Лайле и, сделав шаг в ее сторону, произнес:

— Выкладывай быстрее, что тебя сюда привело.

— Ты не перестаешь производить на меня впечатление своим шармом.

— Если тебе нужен шарм, четыре года назад ты взяла на работу не того человека. — Когда они познакомились, ему было тридцать шесть, а ей тридцать один. — Большую часть дня я восстанавливал позвоночник семилетней афганской девочки, которую ранило при взрыве мины. Я как выжатый лимон.

Против своей воли Лайла прониклась к нему сочувствием. Разумеется, Карлос очень устал. Даже когда он подавлял свою гордость и оперировал сидя на стуле, старая травма давала о себе знать. Но она не может сейчас себе позволить смягчиться.

Они четыре года были друзьями, но после рождественского приема, посвященного сбору средств на благотворительные нужды, Карлос стал держаться с ней холодно и отчужденно. Причина была в одной-единственной импульсивной ночи страсти, которую они провели вместе. Конечно, она не ждала, что он сделает ей предложение руки и сердца, но перемена его отношения к ней расстроила Лайлу.

Секс был просто потрясающий. При воспоминании о чувственном наслаждении, которое подарил ей Карлос, внутри у нее все заныло. Лайла думала, что после той близости они продолжат дружить как ни в чем не бывало, но он внезапно от нее отдалился. Его холодная вежливость выводила ее из себя.

— У меня нет времени для обмена любезностями, — сказала она. — Я пришла сюда только для того, чтобы кое-что тебе сообщить. Давай одевайся, и мы поговорим.

Он слегка подался вперед, и его дыхание согрело ей висок.