Джо Гудмэн - Полуночная принцесса
– Да. Возникли сложности с нашим счетом, и я ходила к мистеру Беннингтону, чтобы лично уладить этот вопрос. Я пробыла там совсем недолго и не рассматривала портрет, но, наверное, он все-таки остался у меня в памяти.
Кристиан посмотрел на Сьюзен, держа чашку с дымящимся кофе.
– Ты всегда говорила, что Дженни кажется тебе знакомой. Значит, ты видела ее в банке! – Он бросил снимок на стол. – И давно ты это вспомнила?
– В тот вечер, когда увидела фотографии, – смущенно призналась Сьюзен.
– Ясно. Могла бы сразу сказать.
– Я подумала, что не имею права раскрывать секрет Дженни.
Дженни со стуком поставила на стол чашку с блюдцем.
– Довольно! Послушайте! Вы говорите так, как будто меня здесь нет. Кристиан, мне очень жаль, что тебе приходится узнавать правду такими окольными путями. Наверное, было бы приятнее услышать ее от Сьюзен, чем от Стивена, но это не меняет сути. Будь у меня возможность, я вообще никогда не сказала бы тебе правды. Я вижу, как ты ее воспринял.
– Что ж, – протянул он, поднимая бровь, – прошу прощения, меня действительно несколько расстроило то, что я услышал сегодня вечером. Собственно, я не понимаю, с чего вдруг меня так взволновал разговор с человеком, который доводится тебе и сводным братом, и женихом. Наверное, мне надо радоваться, узнав, кто ты на самом деле. В конце концов, я хотел жениться на простой горничной. А она, оказывается, стоит двадцать миллионов – вот так повезло!
– Двадцать пять, – мягко уточнила Дженни.
– Ну двадцать пять. – Он невесело усмехнулся и обратился к Скотту и Сьюзен:
– Неплохое приданое, а?
– Кристиан! – перебил его Скотт. Он не понял и половины того, о чем говорили Кристиан и Дженни, но благоразумно решил не торопиться с выводами. – Может, нам лучше послушать, что скажет Дженни?
Кристиан откинулся в кресле.
– Что ж, давайте послушаем! Ну же, расскажи нам, Дженни… а может, ты предпочитаешь, чтобы мы называли тебя Кэролайн? Или Кэри?
Его сарказм уязвил Дженни, но она сохраняла внешнее спокойствие.
– Я понимаю, ты сильно обижен, – сказала она, – но надеюсь, в тебе хватит терпения выслушать меня.
Щеки Кристиана залились густым румянцем. Да, Дженни права – он вел себя как последний дурак.
– Я слушаю, – сказал он, притворившись скучающе-равнодушным, но в голосе его сквозили горькие нотки.
Дженни заговорила, обращаясь в основном к Сьюзен со Скоттом и лишь иногда поглядывая на Кристиана. Сначала она рассказала им о встрече в парке со Стивеном Беннингтоном.
– Я сказала Кристиану, что Стивен был моим женихом, потому что Стивен хотел, чтобы я это сказала. Я думала, после этого он заткнется, но не тут-то было. На самом деле все несколько сложнее, чем хотел бы представить Стивен. Да, мы с ним действительно были помолвлены, но это длилось совсем недолго и я расторгла помолвку еще до того, как о ней объявили официально. Об этом знали всего несколько директоров банка. Вряд ли Стивен поставил их в известность о том, что я передумала выходить за него. Портрет, что ты видела в банке, Сьюзен, был написан в то время, когда мы были помолвлены. Это было в конце июля… сразу после моего возвращения из Европы. – Дженни замолчала, догадавшись по растерянным лицам своих слушателей, что ее не совсем понимают. – Наверное, я не с того начала, – сказала она, – думаю, надо сначала рассказать вам о моем отце.
– Мы все наслышаны о Чарлзе Ван Дайке, – сказал Скотт, – его финансовые успехи ни для кого не были тайной.
– Верно, – откликнулась Дженни, – но еще он был очень домашним, семейным человеком. Его не так привлекали светские рауты, как мою мать. Он любил повторять, что ему гораздо уютнее в собственном доме. «Так с какой стати я буду разодеваться в пух и прах и идти к кому-то в гости?» – Дженни улыбнулась, вспомнив ворчание отца. – Папа часто смешил нас своими высказываниями. Он выпячивал грудь, готовясь к пламенной речи, а потом выдавал какую-нибудь глупость, и мы все покатывались со смеху.
Кристиан слушал, забыв про остывающий кофе. Он выпрямился в кресле, а чашку с блюдцем поставил на массивный подлокотник.
Дженни, казалось, не замечала Кристиана. Она продолжала говорить, сплетая ткань рассказа из нитей своих воспоминаний.
– Папа часто отпускал маму в театр и на вечера в сопровождении других мужчин. И Вильям Беннингтон был одним из таких мужчин, хотя в то время я об этом не знала. Вдовец, партнер моего отца по бизнесу – думаю, у папы не возникало сомнений в его порядочности. Если и был какой-то скандал, то я о нем не знала. В тс дни я вела довольно замкнутую жизнь – впрочем, как и сейчас. Правда, тогда я находилась под покровительством отца. Он вовсе не был так снисходителен, как может показаться на первый взгляд. Да, он называл меня Принцессой, когда я была упрямой и требовательной, но это еще не значит, что он во всем мне потакал. В нашем доме он был властителем. Чаще всего он звал меня Дженни – чтобы я не очень зазнавалась, как он говорил. Мама считала это глупостью – у меня же было другое имя, и очень хорошее. Вообще-то Дженни – это сокращение от моего второго имени, девичьей фамилии моей матери.
Скотт звякнул чашкой о блюдце.
– Дженнингс, – тихо произнес он, осененный догадкой, – Лилиан Дженнингс! Боже мой, кто бы мог подумать? Значит, твой дед…
– Хм. Отец моей матери. Это его именем названа клиника. Ирония судьбы, не правда ли? Меня насильно отправили в больницу, построенную на завещание моего деда! – Дженни усмехнулась. – И это еще не все, доктор Тернер. Помните ту сумасшедшую, которая иногда заходила ко мне в палату? Это моя крестная мать.
Глава 14
– Элис Вандерстелл? – Брови Скотта взлетели чуть ли не на самый верх. – Элис – твоя крестная мать?
Увидев его удивление, Дженни улыбнулась:
– Вандерстеллы были близкими друзьями моего отца. Наши семьи имеют отдаленное родство. Их общие датские предки были очень влиятельными людьми.
– Так вот почему она назвала тебя Принцессой! – сказал Кристиан, подавшись вперед и упершись локтями в колени. – Она действительно тебя узнала. Разумеется, она знала и про родимое пятно, и про твое семейное прозвище – ведь она находилась в церкви, когда тебя крестили.
Дженни кивнула и объяснила Скотту и Сьюзен, почему ее назвали Принцессой.
– Но я опять забегаю вперед. – Она налила себе еще кофе и, отхлебнув, продолжила:
– Надеюсь, из моего рассказа вам стало понятно, что мы с отцом были очень близки. Я любила свою мать, но плохо ее знала. А папа… он был не столько наставником, сколько другом. Мне было всего пятнадцать, когда он погиб в железнодорожной катастрофе по пути из Вашингтона домой, – голос Дженни сорвался до сиплого шепота. Она рассеянно смотрела на свое искаженное отражение в кофейной чашке. – Я с трудом перенесла эту потерю. Вот когда я впервые увиделась с доктором Морганом. Мама пригласила его ко мне, чтобы он меня лечил. По ее мнению, я недостаточно быстро оправлялась после смерти отца. В те дни он заведовал не всей клиникой, а только психиатрическим отделением.
