Кристина Скай - Милая пленница
Александра, протянув руку, погладила тонкие пальцы портнихи.
— Нет, конечно…
Глаза мадам Грез потеплели и чуть затуманились.
— Моя милая девочка, это не то, что можно скрыть. Вы с ним любили друг друга, верно? О, не отвечайте! — быстро произнесла она, подняв руку. — Просто слушайте. Вас в последнее время часто тошнит, возможно, вы быстро устаете… Но вы говорите себе — это ерунда, это случайность… А ваши месячные?.. — Мисс Грэй деликатно умолкла.
Александра побелела. Портниха тоже догадалась о ее тайне! Сердце Александры заколотилось, когда она впервые по-настоящему поняла, о чем они говорили — и Хоук, и портниха… когда по-настоящему осознала, ощутила…
Ведь она и в самом деле беременна! Она носит ребенка проклятого герцога Хоуксворта!
— Вы уже сказали ему?
Александра не шевельнулась, не произнесла ни звука. Это всего лишь ужасный сон, твердила она себе. Если она постарается, то прогонит его, проснется… Она вцепилась в шелковую обивку кресла.
— Конечно, вам решать, но я думаю, он был бы просто счастлив. Герцог Хоуксворт — щедрый человек. Он позаботится и о вас, и о ребенке. И его отклик, пожалуй, мог бы даже удивить вас.
Ногти Александры чуть не прорвали плотный шелк обивки кресла, лицо превратилось в маску боли.
— Удивить? — с горечью сказала она. — Да, его отклик меня очень удивил.
Мисс Грэй нахмурилась.
— Мне очень жаль, если между вами не все гладко. Возможно… — Внезапно осознав, что вступает на зыбкую почву, портниха встала и живо всплеснула руками. — Eh bien, мадемуазель, — заговорила она, и в ее голосе снова послышались французские переливы, — вам ведь сегодня предстоит присутствовать на обеде, n'estce pas? А меня в ателье ждет масса работы.
Александра поднялась как во сне, позволив портнихе заняться ее расшитым кушаком и шнуровкой лифа — потому что грудь девушки пополнела и ткань платья слишком туго натягивалась на ней.
Хоук увидел. Мадам Грез увидела. Сколько пройдет времени, прежде чем это заметят все вокруг? Александра могла лишь удивляться, почему она сама не заметила этого раньше. И пока портниха хлопотала вокруг нее, девушка вспомнила их разговор с Хоуком на эту тему… Тогда они спорили, кому должен принадлежать ребенок и могут ли материнскую любовь заменить те материальные блага, которые предлагает герцог.
Да, это был отнюдь не академический вопрос… Наконец мадам Грез завершила свой тонкий труд и отступила назад, чтобы оглядеть Александру.
— Bien, — сказала она с восхищением, — вот так пойдет. Минут за десять я все переделаю. Да, хорошо, — задумчиво добавила она. — Мсье герцог будет epris. Я полагаю, на обеде будут присутствовать и другие мужчины, и, мадемуазель, ни один из них не сможет отказать вам — чего бы вы ни попросили. — Портниха сдержанно улыбнулась. — Подумайте хорошенько, прежде чем требовать. Возможно, то, чего вы хотите, и то, что вам нужно, лежит гораздо ближе, чем вам кажется. — И, быстро присев в реверансе, она ушла.
Александра осталась стоять перед большим зеркалом, и слова портнихи звучали в ее ушах, когда послышался осторожный стук в дверь.
— Войдите, — ровно произнесла она.
Появился Робби, выглядевший на удивление взрослым в темно-синем бархатном костюмчике с белым кружевным жабо. Ему предстояло впервые вместе с отцом принимать гостей, и он с полной серьезностью отнесся к этой чести.
— Как вы замечательно выглядите, мисс Мэйфилд! — выпалил он с детской горячностью и тут же отчаянно смутился.
— Позвольте вернуть вам комплимент, милорд маркиз. Герцог будет гордиться вами.
— Герцог уже гордится им, — поправил ее вошедший следом Хоук. Его широкие плечи облегал безупречно сшитый смокинг, из-под которого выглядывал жилет из серебристой парчи. Элегантные черные брюки обтягивали его мускулистые ноги, ботинки сверкали.
Александра смутно подумала, что серебристая парча жилета очень подходит к глазам Хоука… так же, как и ее собственное платье.
Хоук, с темным и замкнутым лицом, пересек комнату и достал из кармана кожаный футляр.
— Это тебе, — холодно произнес он. Александра непослушными пальцами открыла коробку. На ее крышке красовался герб Хоуксвортов — стоящий на задних лапах лев, над которым парил ястреб. «Как это схоже с реальностью», — горько подумала Александра. В футляре лежало ожерелье из крупных изумрудов, окруженных бриллиантами — оно сверкало и переливалось на фоне черного бархата.
— Это прекрасно, ваша светлость, — без какого-либо выражения произнесла Александра. — Но я, разумеется, не могу это надеть. — Она хотела протянуть футляр Хоуку, но герцог остановил ее руку.
— Робби, ты не мог бы пойти и напомнить Хедли о мороженом? — обратился Хоук к сыну. И через мгновение они с Александрой остались вдвоем.
Глаза Хоука внимательно присмотрелись к бледному лицу Александры. Потом он молча взял ожерелье и надел его на шею девушки.
— Оно вполне подходит женщине, которая станет моей женой.
Александра, застыв, смотрела в зеркало, где отражались они оба — серебро платья сливалось с серебром жилета, и бездонные серые глаза герцога всматривались в аквамарины глаз Александры… Пальцы Хоука скользнули по ключице Александры, и девушка вздрогнула, ощутив их холодную силу.
В глазах Хоука вспыхнула насмешка.
— Да, уже скоро состоится наша счастливая помолвка, — саркастически сообщил Хоук. — А потом мы вернемся в Суссекс. Робби уже извел меня напоминаниями о пони, которого я ему пообещал, да и вообще дела имения требуют моего внимания. — Он не отводил глаз от отражения Александры в зеркале, ожидая возражений, но их не последовало.
«Как она прекрасна сегодня, — думал Хоук, — ее красота причиняет боль… Она кажется прозрачной и хрупкой, как безупречный хрусталь, который может разлететься на мельчайшие осколки от одного неосторожного прикосновения. Впрочем, нет, — тут же подумал Хоук, — это не то, она скорее похожа на бриллиант, способный разрезать самое твердое стекло…»
Александра, ощутив на шее холод ожерелья, вздрогнула. Хоук не отводил от нее глаз, и она заставила себя ответить с той небрежной жестокостью, которой он ожидал:
— Да, не против… куда угодно, лишь бы подальше от Лондона. Мне бы не хотелось показываться людям с испорченной фигурой.
Глаза Хоука вспыхнули, и Александра поняла, что сумела задеть его. Язвительно улыбнувшись, она подала ему руку.
Рука об руку, но оставаясь невероятно далеко друг от друга, они прошествовали по коридору к широкой полукруглой лестнице.
Из холла послышался стук. Начали прибывать гости…
Благодаря усилиям герцога вечер начался весьма удачно. Робби вел себя безупречно, и даже премьер-министр заявил, что на него произвела впечатление уверенность мальчика. Едва раздался последний удар часов, пробивших девять, как Хедли возвестил, что обед подан, и гости направились в парадную столовую, освещенную множеством мигающих свечей. Они расселись за столом, на котором красовались фарфор и серебро, и скоро их беспечный смех заполнил комнату, взлетая к сводчатому потолку.
