Бертрис Смолл - Невольница любви
— Но как жена дея попала в Неаполь? Неужели гаремным затворницам позволяют так свободно путешествовать?
— Какая вам разница! — вскричала Индия. — Что за дело вашему сиятельству до моей прошлой жизни?
Деверелл подошел к кровати, сел и, взяв в ладони ее лицо, прошептал:
— Regardez moi, India! Взгляни на меня! — Синие глаза чуть потеплели. — Разве ты не узнаешь Кейнана в Деверелле Ли? Правда, с тех пор я лишился бороды и приобрел шрам, но неужели ты так и не поняла, кто я, любимая?
Индия потрясение отшатнулась. Его губы! Его поцелуи! Так вот что все время мучило ее, не давая покоя!
— Ублюдок! — злобно прошипела она, порхнув на другую сторону постели. — Чертов ублюдок? Как ты посмел так поступить со мной? И еще уверяешь, будто любишь меня? Я задушу тебя собственными руками!
Слова ее никогда не расходились с делом, и в голову Деверелла полетела ваза с цветами.
— Еще посмотрим, кто кого убьет! — завопил он в ответ. — Но раньше я вытрясу из тебя, куда ты дела мое дитя!
— Ах, твое дитя? Твое дитя?! — взвизгнула Индия. — Так вот в чем дело! Ты только об этом и заботишься! — Схватив со стола серебряную щетку, она швырнула ее в мужа. — Почему ты не явился в Гленкирк за мной? Да представляете ли вы, повелитель, сколько я вынесла по вашей вине?
Она лихорадочно шарила глазами по комнате в поисках очередного предмета потяжелее, но, к сожалению, так ничего и не нашла — . И тогда она, хищно ощерившись и скрючив пальцы, набросилась на него, словно осатаневшая ведьма, пытаясь выцарапать глаза. Деверелл непременно рассмеялся бы при виде столь неприкрытой ярости, не будь ситуация такой серьезной. Если он не усмирит ее гнев и даст волю своему, между ними навсегда останется пропасть.
Он поймал ее руки и сжал Индию в сильных объятиях.
— Милая, выслушай меня! Произошло какое-то страшное недоразумение, и нужно во что бы то ни стало все выяснить, раз и навсегда. Прекрати сопротивляться, дикая кошка, и расскажи, как попала в Неаполь. Это Том Саутвуд, верно?
Но Индия яростно вырывалась.
— Я ничего не скажу, если будешь душить меня, — прорычала она.
Граф слегка ослабил хватку, но не выпустил жену, боясь ее острых когтей и зубов.
— Как ты добралась до Неаполя? — повторил он.
— Этот болван, мой кузен, узнал, что небольшая часть стены, окружающей твой сад, выходит на узкую улочку. Выманил лестью эти сведения у Аруджа-аги. Ночью, в грозу и дождь, он явился ко мне, но я сказала, что люблю тебя и не покину Эль-Синут. Я честно пыталась урезонить его и непременно позвала бы стражу, но не хотела выдавать родственника. Пусть бы убирался куда угодно, но оставил меня в покое! Только Том ничего не слушал. Он оглушил меня, перекинул через проклятую стену и доставил в Неаполь. Мегги отправилась с нами, не желая оставлять меня. Как только мы добрались до виллы, я рассказала бабушке, что люблю тебя и ношу твоего ребенка. Кузену я так и не успела поведать о своей беременности. Кат, как я называю мать своего отчима, посчитала, что я должна вернуться. Но тут мы узнали о восстании и о том, что дей якобы убит. Я так горевала, что едва не умерла сама. Кат вернула меня в Шотландию, но отчим, узнав о будущем ребенке, изгнал меня в охотничий домик в горах. Там я провела зиму вместе с Мегги, Дайармидом и своей сестрой Фортейн, пока не родился Роуэн.
— Роуан? — переспросил Деверелл.
— Наш сын. Я назвала его в честь отца, — тихо пояснила Индия.
— Где он?!
— Не знаю, — всхлипнула она.
— Не знаете? Мадам, что вы сделали с моим сыном?! — взорвался граф.
— Не я. Гленкирк отнял у меня ребенка, сразу как тот родился, и где-то спрятал. Как я ни допытывалась, ни молила, он не смягчился. — дрожащим голосом ответила Индия. — Но ничего этого не произошло бы, если бы ты вовремя явился в Гленкирк и предъявил на меня права, вместо того чтобы играть в свои извращенные игры! Почему, повелитель? Почему? За что ты так наказал меня?
— Потому что я жалкий глупец, Индия, — грустно признался он. — Посчитал, что ты сбежала от меня. Добровольно последовала за Томасом. Баба Гассан и Азура защищали тебя, но я им не поверил. Во всем виновна моя мачеха. Узнав ее черную душу и подлую натуру, я поклялся никогда не открывать сердце перед женщиной.
Индия печально вздохнула.
— Но каким образом ты оказался в Англии и откуда этот шрам? — спросила она наконец.
— Адриан подхватил лихорадку, и я, узнав, что он умирает, открыл ему правду. Он признался, что мачеха убила лорда Джефферса и свалила все на меня, желая, чтобы ее сын стал наследником. Она даже велела Адриану вонзить мой кинжал в сердце мертвеца, сделав сына соучастником своего грязного деяния. Адриан продиктовал исповедь и подписался. Я хранил пергамент как память и не собирался ехать в Англию, но янычары проведали о том, кто предупредил султана и валиде о готовящемся мятеже. Они Послали войска из Туниса и Алжира с целью захвата Эль-Синута. Султан решил принести меня в жертву, радуясь, что сам вышел сухим из воды. К счастью, Баба Гассан узнал обо всем и помог мне бежать. По пути в порт меня атаковал молодой янычар, жаждавший почета и славы. Он нанес мне предательский удар, раскроив щеку. Но оказавшийся поблизости Арудж-ага убил негодяя, и я благополучно добрался до Неаполя.
— А что с теми, кто остался во дворце? — охнула Индия.
— Арудж-ага обещал о них позаботиться, и поскольку, если верить моим осведомителям, именно он назначен новым деем, думаю, что сдержал слово, — заверил Деверелл, прижимая жену к груди. — Знаешь ли ты, как я люблю тебя, сокровище мое?
— Но вы не верили мне, милорд, и вряд ли я смогу это забыть, — откликнулась Индия.
— Никогда больше я не оскорблю тебя недоверием, — , поклялся он, скрепляя свой обет поцелуем.
— Дайармид! — вдруг вскрикнула Индия. — Дайармид знает, где Роуэн. Это он отвозил малыша к кормилице по приказу отчима!
— Гленкирк не причинит зла ребенку?
— Ни за что! — твердо ответила Индия. — Он поступил так, чтобы спасти мою репутацию. Я же упомянула первого мужа лишь потому, что надеялась снискать со временем твое уважение, а быть может, и любовь. Ну а потом я непременно рассказала бы о ребенке и попросила привезти его сюда и воспитывать вместе с нашими детьми. Моя мать дала слово, что узнает, где спрятан Роуэн, и сделает все для его благополучия.. О, Деверелл, я ни за что не покинула бы нашего сына и рано или поздно все равно узнала бы, что с ним. Но в Шотландии живут по своим законам. Никто не посмеет пойти против герцога. Горцы беззаветно верны главе клана, и родовые узы, узы крови прочнее железных цепей. О, как я жажду прижать к себе Роуэна!
— Утром мы допросим Дайармида, мадам, и немедленно отправимся на север за нашим сыном, — прошептал Деверелл, впервые улыбнувшись.
